Не раскрытые тайны друг друга

Алёна предпочитала не рассказывать всем подряд историю квартиры на Краснопресненской набережной: как ее папа, герой войны, инвалид, унижался в старости и писал заявления на расширение стесненных условий жизни двух поколений семейства, ютившегося в малогабаритной двушке, как она штудировала стопки обменных бюллетеней, как часами обзванивала подходящие варианты, как после работы, чуть живая, объезжала кандидатов на обмен и как стала «своей» для маклеров. Но в итоге всё получилось, и хотелось забыть о трудностях и потраченных усилиях.

– Вы же живете у самого Белого дома, – включилась в разговор жена Ник Ника Валентина.

– Да, это так, – согласилась хозяйка. – Расположение у нас действительно престижное, но только тогда, когда политическая обстановка спокойная, особенно за углом.

Московские гости оценили шутку сдержанным смехом, вспомнив попытку переворота в 91-м.

Урбанова пригласила всех к столу. Афоня, проходя мимо телевизора, по обыкновению ткнул в кнопку и включил ящик. Едва Алёна открыла рот, чтобы попросить сына избавить гостей от лишнего собеседника, как диктор объявил, что через несколько минут выступит президент Российской Федерации Борис Ельцин.

Джордж на слух уловил известное во всем мире имя и пошутил:

– О, у вас перед ужином выступают президенты?

Заморский гость попросил оставить трансляцию и сосредоточился на экране, хотя русского вроде как не знал.

На лицах гостей застыли маски легкого внутреннего напряжения. Их выдавали приподнятые брови, заточенные взгляды, слишком шумное позвякивание приборами и отсутствие комментариев.

В стране отчетливо назревало противостояние двух ветвей власти – исполнительной, которую и представлял на экране первый президент России, и законодательной во главе с Руцким и Хасбулатовым.

Ельцин, путаясь в окончаниях слов, сообщал своему народу, что в стране кризис государственности, идет борьба на уничтожение, нарастают проблемы с поддержанием элементарного порядка, а он хочет сохранить мир в России.

– (Ого! – подумала Алёна. – Если президент заговорил о сохранении мира, значит, быть войне. Типун мне на язык!)

Ельцин говорил о себе в третьем лице:

– Верховный Совет предложил одобрить смещение президента России.

– Сейчас начнется, – сказал нараспев Ник Ник и поскреб вилкой по тарелке с оливье и холодцом.

Алёну передернуло от этого звука.

Оратор нагнетал:

– Верховный Совет захвачен группой лиц, которые превратили его в штаб непримиримой оппозиции…

Гости заёрзали на стульях. Всем стало неуютно.

– Наступило время самых серьезных решений… Прерываются функции Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Полномочия народных депутатов прекращаются. Сохраним Россию для себя, наших детей и внуков!

– Аминь, – сказал кто-то с дальнего края стола и поднял бокал.

Благодаря первому лицу государства ужин был свернут сразу после горячего. Москвичи заспешили домой, от греха подальше.

– (Мало ли что еще учинит руководство на ночь глядя, так и домой не вернешься!)

Все помнили 91-й год. В головах происходила перестановка множителей спокойной жизни и ввод отрицательных величин неопределенности.

Алёна сетовала на то, что народ не попробовал ее десерт. Эклеры с заварным кремом и фруктовый салат ждали гостей на кухне.

– Может, с собой завернуть? – вопрошала она каждого на выходе. – Я так старалась.

Гости отнекивались, а Афоня остался доволен:

– (Мне эклерчики достанутся!) – и отправился на кухню.

В отличие от остальных визитеров, Джордж не спешил уходить и попросил хозяев сопроводить его к Белому дому.

– У вас под окнами вершится мировая история! – американца переполнял пафос момента.

– Вам нельзя в этом выходить, – засуетилась Алёна около лифта.

– Это еще почему? – не понял мистер Смит.

Хозяйка еще раз окинула взглядом его невысокую крепкую фигуру.

– Вы слишком похожи на американца.

– Я и есть американец! – с гордостью сказал Джордж и по-военному отдал честь.

– Нет, подождите, пожалуйста, я принесу вам во что переодеться. Сейчас около Белого дома начнут собираться рьяные защитники советской власти. Побьют!

Алёна вернулась в квартиру, открыла шкаф с верхней одеждой, сняла с вешалок несколько курток мужа и вынесла их на лестничную клетку:

– Вот, выберите, что вам больше по вкусу.

Джордж сопротивляться не стал и быстро переоделся.

– Теперь вы сольетесь с толпой, – с удовольствием заключила Алёна и крикнула вслед уходящему лифту: – Только вы там по-английски не очень-то разглагольствуйте!

– Слушаюсь, мой генерал! – донесся снизу голос мужа.

* * *

Мужчины вышли через черный ход и задержались около арки, пропуская граждан, тащивших со двора мусорные баки, железные заборы от газонов и прочую чепуху.

– Наши люди в своем репертуаре, – отметил Нахимов.

– Это они зачем? – спросил американец.

– Баррикады строить, – Алексей уже познал толк в современных русских революциях.

– Но эти баррикады ни от чего не предохраняют, – тоном знающего человека заметил Джордж.