Не разлей вода

И действительно, когда Аля зябла, она набрасывала на плечи этот подарок, и, ощущая слабый аромат старинных духов, представляла, как Самарина выступала в этой шали на сцене. Сама Аля понимала, что занятия в театральном, куда она все же поступила, вскоре придется отложить и взять академический отпуск. «И это ничего, – подбодрила ее Самарина. – Родишь, ребенок чуть подрастет, а потом спокойно будешь выступать на сцене. Понимаешь, может, это даже к лучшему. Говорят, материнство дает такой эмоциональный опыт, что даже очень молодым актрисам самые трудные роли по плечу! А что будешь выступать – ты в этом даже не сомневайся!»

Аля не сомневалась. Она была не из тех, кто опускает руки или отказывается от цели. Вообще, чем больше проходило времени и чем больше становился ее живот, тем увереннее она себя чувствовала. Главное, она теперь точно знала, что Сергей прекрасный муж. И что он будет отличным отцом, она уже тоже не сомневалась. Есть такие люди, в которых стальной характер и душевная отзывчивость сочетаются наилучшим образом. Сергей Батенин был из таких. И Аля со свойственной ей проницательностью это увидела. И к неизбежным денежным проблемам она относилась спокойно – отец ее никогда особо не баловал, хотя имел все возможности для этого. «Папа был прав, когда говорил, что деньги – ветер, который надо заставить работать на себя. А сами по себе они – вещь соблазнительная, но опасная», – вспоминала Аля прошлые разговоры с отцом. Пока Сергей работал на двух работах и успевал читать лекции в профильном колледже, Аля в интернете тоже старалась что-то заработать – она научилась плести браслетики, делать украшения из бус и искусственные цветы. Последние захватили ее воображение – однажды она, встречаясь с Самариной, преподнесла ей букетик фиалок. Ольга Леонидовна до последнего была уверена, что это настоящие цветы. И только взяв их в руки, поняла, что это изящное ручное изделие.

– Боже мой! – воскликнула актриса. – Раньше искусственные цветы – это было что-то щемяще убогое у ворот рынков!

– Что вы! Сейчас продаются такие удивительные материалы для этого, что просто глаза разбегаются. Я даже взяла заказ на свадебный букет! – рассмеялась Аля.

Зарабатывала Аля немного, но спрос был, имел тенденцию к росту, и она уже подумывала о том, что стоит открыть свое маленькое дело, а букеты реализовывать через соответствующие торговые площадки. Об этом она сказала мужу. Сергей порадовался такой инициативе, но предупредил:

– Главное, не перенапрягаться в твоем положении…

Тут Аля вспылила. Впервые за все время:

– Господи, да что же это такое! Я всего лишь беременная! Не больна. Я здорова! А вы…

Под словом «вы» она подразумевала Сергея и Самарину – людей, с которыми общалась чаще всего. Ольга Леонидовна, как только Аля появлялась у нее в гостях, поднимала такую суматоху, что Аля готова была взвыть.

– Я просто хочу пить, – убеждала она Самарину, когда вместо воды та приносила ей молоко. Или заставляла есть орехи с медом, потому что они очень полезные. Ольга Леонидовна, дама тоже упрямая, гнула свою линию, а всю капризность и вспыльчивость Али относила не на счет беременности, а на счет беспокойства из-за разрыва с отцом. И однажды Самарина не выдержала и, сокрушаясь о ссоре отца и дочери, отправилась с официальным визитом к Олегу Петровичу Кочину.

С тех пор как Аля уехала из дома, Ольга Леонидовна бывала в Знаменке нечасто. Но с Олегом Петровичем они исправно перезванивались – Самарина поддерживала его в сложной ситуации, которая сложилась в компании. Со своей стороны, Кочин был благодарен этому вниманию и подолгу беседовал с Ольгой Леонидовной о делах. Он понимал, что ей сложно оценить какие-то детали происходящего, но знал, что суть проблемы она понимает. И от разговоров с Самариной у него становилось легче на душе.

В этот раз Самарина хотела дать понять Кочину, что визит ее не просто дружеский, а носит характер посредничества и ходатайства. Поэтому она надела не свои обычные легкомысленные наряды, а строгое черное платье, к которому приколола скромную брошь. Впрочем, поглядев на себя в зеркало, она сняла брошь, а волосы, пушистые и волнистые, затянула в строгий узел и заколола двумя японскими шпильками-палочками. Шпильки-палочки торчали воинственными рожками на голове Самариной. Оглядев себя в зеркале, она осталась довольной.

В Знаменке ничего не менялось – было так же тихо и спокойно. Самарина нашла Кочина в его кабинете перед ворохом бумаг.

– Ну, как дела? Ничего не сдвинулось в сторону улучшения? – поинтересовалась она, намекая на акционеров-предателей и предстоящее в апреле собрание.

– Увы, пока нет. Но я продолжаю искать пути спасения своего бизнеса.

– Сейчас уже февраль, – заметила Ольга Леонидовна, – но время еще есть. Впрочем, я тут по другому вопросу.

– Конечно, Ольга Леонидовна, – спохватился Кочин, – готов помочь вам, что бы ни случилось!

Самарина откашлялась и сказала:

– Вы удивительно беспечный человек. И еще вы мот. Транжира.

– Вы это о чем? – оторопел Олег Петрович.

– О времени, голубчик, о времени! – отвечала Самарина.