Не разлей вода

Олег Петрович понимал, что его семья, близкие и зависящие от него люди не погибнут от голода и не лишатся крова, но при неблагоприятном стечении обстоятельств, не найди он правильного решения, их жизнь круто изменится. А Олег Петрович, человек ответственный, давал себе слово заботиться о тех, кто рядом с ним. Кочин, сибарит и любитель красивых вещей, сейчас волновался не только о семье, но и о тех, кто помогал ему, делал его жизнь удобной и комфортной. О людях, которые охраняли его дом, о поваре Артемии, Лидии Александровне, его незаменимой и душевной домоправительнице. На душе было тяжко – по всему выходило, что его переиграли. Так всегда бывает: предатели воспользовались инструментами, которые Кочин никогда в жизни не пускал в ход. Олег Петрович понимал, что где-то им была совершена ошибка – то ли поставил не на тех людей, то ли просчитался в тактике. Теперь было не так уж и важно, главное – найти выход было невозможно и потери были неизбежны. Грустно, когда рушится то, что строилось долго, упорно и тщательно. Грустно, что такой, казалось бы, крепкий фундамент зашатался. Этот самый важный апрель маячил впереди не как прелестный долгожданный весенний месяц, а как что-то неотвратимо жестокое и печальное. Конечно, он предпринимал шаги, но чем больше суетился, тем больше убеждался, что требуется больше времени. «Год. Вот время, которое меня бы спасло. Или какое-нибудь чудо», – подумал Олег Петрович и бесцельно переложил бумаги с места на место. «Интересно, если Анастасия узнает, что дела мои плохи, согласится ли выйти замуж? – мелькнуло у него в голове, и тут же он одернул себя: – Что это я так о ней? Она человек постоянный и верный!» Кочин встал и прошелся по кабинету. В доме было тихо, и только какие-то звуки доносились снизу. «Господи, кто это? Неужели в покое нельзя побыть!» – подумал Олег Петрович. А в это время открылась дверь и показалась Аля. Вслед за ней в кабинет вошел тот самый соседский сын Сергей Батенин. Олег Петрович побагровел.

– Здравствуй, Аля, – кивнул он дочери, повернулся к Сергею и сухо осведомился: – Чем обязан?

– Папа, что это ты сидишь один? – поинтересовалась Аля, словно не замечая тона и враждебного выражения лица.

– Работаю, – отрезал Кочин и опять уставился на Сергея, требуя объяснений.

– Олег Петрович, извините, но я хотел бы с вами поговорить.

– Понимаете, я вот совершенно не хочу с вами разговаривать. И более того, я просил, чтобы вы не появлялись у нас.

– Я помню, – с достоинством сказал Сергей, – но, к сожалению, ваше требование сейчас невыполнимо.

– Что?! Вы понимаете, что…

– Я понимаю, что мы с Алей поженимся. И не могли не поставить вас в известность.

Кочин почувствовал головокружение. Он не был слабым человеком, и нервы у него были крепкими. Но сейчас, в довершение ко всем бедам и проблемам, обрушилась эта новость.

– Папа, это еще не все! – вступила Аля. Щеки у нее горели.

– Не все! – эхом откликнулся папа.

– Папа, ты дедушкой станешь.

– Как?!

– Как дедушками становятся?! – рассмеялась Аля. Она вдруг потеряла страх – отец ее любит, а потому немного покричит и успокоится!

– Что-то я ничего не понимаю! Ты, Аля, и этот… – Олег Петрович ткнул в Сергея пальцем, – и этот… Вы… Вы… между вами…

– Папа, мы давно встречаемся, только тебе не говорили. Ты же так упрямо не хотел ничего слышать. А это глупо. Та история – это одно, а мы – совсем другое. И нельзя же переносить гнев с виноватого на невиновного! Папа, я люблю Сергея. И он меня любит.

Кочин перестал бегать по кабинету и сел за стол. Его лицо было спокойным, и только по румянцу на щеках Аля догадалась, что отец рассердился пуще прежнего. «Ого, кажется, только хуже стало!» – подумала она, но тут проявился ее характер, кстати сказать, отцовский.

– Папа, ничего плохого не произошло. Так должно было быть, и если бы мама была жива, она бы все поняла!

– Не смей маму вспоминать! Не так она тебя воспитывала! И она бы никогда не поняла твоего поступка!

– Почему ты так думаешь? – тихо спросила Аля.

– Потому что она была приличной женщиной! – выпалил Кочин. Фраза была больно уж мелодраматической. Но дочь этого не заметила. Аля ухватила суть, но не оттенок.

– То есть ты считаешь, что я неприличная женщина? А Анастасия, которая встречается с тобой и иногда живет в этом доме, женщина приличная.

– Ты даже не сравнивай! – подскочил Олег Петрович. – Настя… Настя… Взрослая, успешная женщина! Она стоит на своих ногах! Она… Ты – не она!

– Ах вот как! – На глазах Али появились слезы.

Сергей, который до сих пор молча слушал перепалку дочери и отца, вдруг сказал:

– Аля, пойдем. Тебе совершенно не стоит волноваться, – он взял Алю под руку и повел к выходу. Аля послушалась его. Кочин посмотрел на них и произнес спокойным и твердым голосом:

– Я надеюсь, что вас обоих больше не увижу. Алевтина, дом для тебя закрыт. А для вас, молодой человек, никогда и не открывался.

Аля и Сергей вышли из дома.

– Мне надо было взять свои вещи. Учебники. Одежду. Это все в моей комнате, – сказала Аля растерянно.

– Там точно есть вещи, без которых ты не обойдешься? Мне бы не хотелось…