Не разлей вода

– И артист, и артистка… Уж больно костюм хорош! – Ольга Леонидовна помолчала, а затем спросила: – Мне всегда было интересно, какая мечта может быть у такого человека, как вы? У вас же есть мечта?

– Вы знаете, когда я только начинал, у меня не было денег, квартиры и даже приличной одежды…

– Я отлично помню эти времена. Так жила почти вся страна.

– Вы правы. Так вот, мечты у меня не было, у меня было скорее желание. Глядя на то, что меня окружало, и помня, что было в детстве, мне хотелось когда-нибудь жить так, как жил мой отец, выйдя в отставку. Он ходил в шелковой пижаме, по утрам на балконе делал зарядку с эспандером, в августе ездил с матерью в Пицунду… Сейчас в этом даже неловко признаваться.

– Видела я эти теперешние мужские шелковые пижамы! У них такой двусмысленный вид! Хотя мысль, что та жизнь, с теми шелковыми пижамами, может быть еще возможна, очень греет. Старая добрая шелковая пижама – это символ заслуженного мужского отдыха без всякого намека на дешевый разврат!

– Вы прелесть! Давайте потанцуем?

– А почему бы нет?

Музыка звучала старая, французская, как будто напоминание о тех годах, когда слава актрисы Самариной гремела по всей стране, когда мужчины теряли голову от ее голоса с характерным придыханием, интонаций, светлых волос, великолепной фигуры. Это было давно, но в ее душе это все осталось в виде афиши с театральным репертуаром. Она прежде всего была актрисой, а потом уже роскошной женщиной.

– Ольга Леонидовна, почему вы танцуете с таким серьезным лицом?

– Мне кажется, я смогу вам помочь. У меня есть один знакомый – человек состоятельный, сильно в годах, но никак не может от дел отойти, азарт ему нужен. Я попробую рассказать ему вашу историю. С вашего позволения, конечно.

⁂

К «их месту» Аля примчалась первой. Когда-то там стояла водокачка. Потом ее убрали. Теперь там росли кусты, листья которых даже зимой не желтели и не опадали. А еще на веточках белели ягоды. Такими ягодами любят швыряться мальчишки. Когда Аля добралась до этого места, она остановилась и огляделась – везде был снег. Он лежал на зеленых ветках кустов, на соснах и даже на красных рябиновых гроздьях. С реки тянуло свежей сыростью и почему-то мокрой шерстью. Аля вспомнила: так пахли ее рукавицы, когда она возвращалась с катка домой, так пахли мамины пушистые варежки. Сергея еще не было, и Аля обрадовалась этому. «Их место» было таким красивым и укромным, что не хотелось разрушать это ощущение тайны. Она стояла неподвижно и рассматривала голубоватые следы-полозья в рыхлом снегу – это проехали лесники. Еще виднелась черная земля и следы детских санок. Аля вдруг заметила, что снег не был таким белым, как в городе. В нем было много цветов – пики поздней зеленой травы, смерзшиеся пласты желтой листвы, осыпавшаяся мокрая черная кора. Аля закинула голову – небо было бело-серым, отчего невозможно было угадать время суток. Это могло быть мглистое утро или пасмурный день, темные стволы только подчеркивали этот жемчужный цвет. На деревьях появились птицы – их, раньше скрывавшихся в кронах, стало много. Они перепрыгивали с ветки на ветку, занятые своими птичьими делами, одновременно косясь на ту, которая побеспокоила их. Аля рассматривала знакомое место, пытаясь справиться с волнением. В ее жизни происходило что-то очень важное, и ей захотелось запомнить этот миг навсегда. Она повертела головой и вдруг на низкой ветке увидела птицу. Птица была большой, похожей на старца – клюв-нос и оперение, схожее с усами и бакенбардами. Аля застыла – птица смотрела на нее внимательно и совершенно осознанно. «Ты что сюда пришла? У тебя что-то случилось?» – говорил ее взгляд. В предвкушении рассказа птица удобнее устроилась на ветке.

– Ну привет! Какая ты серьезная, – обратилась Аля к птице, и добавила: – Представляешь, я буду мамой.

Птица повертела головой. Аля рассмеялась:

– Не представляешь? Я тоже. Но все равно буду.

В этот момент послышались шаги. Это появился Сергей. Аля ойкнула и бросилась к нему. Большая птица раздраженно ухнула и шумно унеслась в лес.

– Это правда? – Сергей заглянул Але в лицо.

– Совершенная, – ответила Аля.

– Наверное, это здорово? – растерянно произнес Батенин.

Аля уставилась на него:

– Наверное? Ты сказал – «наверное»?! То есть ты не знаешь, хорошо это или плохо?

– Дети – это всегда хорошо, – с воодушевлением произнес Сергей. – Я считаю, что…

Аля набросилась на него с кулаками.

– Ах ты дурак такой! Еще и «наверное» говорит! Не уверен он! – Аля колотила его, а Сергей смеялся и уворачивался.

– Да что ж ты дерешься! Я же просто растерялся! Я вообще не это хотел сказать! Ну правда! У меня же никогда не было детей! Я и вправду не знаю, как это!

Аля от неожиданности остановилась.

– Ты издеваешься?! – переводя дух, спросила она.

– Да нет. Да, – произнес Сергей. – Я не знаю. Только знаю, что люблю тебя. И ребенка я любить тоже буду. Он же маленький, как его не любить…

– Какой же ты дурак, – расплакалась Аля, – какой ты дурак! И что же нам теперь делать?! Что мне делать?!