Не разлей вода

– Дело моей жизни может рухнуть. Через несколько месяцев, а именно в апреле, состоится собрание акционеров…

– В апреле? – переспросила Самарина с удивлением. – Это же через четыре с лишним месяца… И за это время невозможно решить проблему?

– Нет, мне нужен год. Или хотя бы полгода. Я и так уже правдами и неправдами переношу это собрание. Больше мне не дадут это сделать.

– И нет никаких вариантов?

– Нет. И там все решится. Если конкретно – акционеры большинством голосов примут решение о слиянии с одной из сторонних компаний, я потеряю контроль над компанией, а в перспективе все поделят на клочки и продадут… А я, заметим, создавал это не один год. Сложно мне будет заново все начинать…

– Одним словом – вас хотят разорить таким замысловатым способом?

– Ну, он не такой замысловатый – только ленивый не написал на эту тему рассказ, роман или сценарий. Но в главном вы правы – фактически это разорение!

– А как получилось, что ни один из акционеров не на вашей стороне?

– Банальный сговор, предательство и жадность…

– Ах, как это по-театральному… Такие страсти…

– Ольга Леонидовна, действительно все очень похоже…

– А что вас может спасти? Не может же быть, чтобы не было выхода.

– Выход есть, но мне нужно время, а мои противники ждать не хотят. Мне нужны деньги. Большие деньги. Одолжить не могу, хотя мои друзья – люди небедные. Сами знаете, сейчас кризис. У всех дела идут не очень. Кроме того, у меня уже есть кредиты. Я не могу рисковать.

– Неужели невозможно что-то сделать?

– Практически ничего. Ждать. Ждать апреля.

– Я вам сочувствую. Но не сдавайтесь. Понимаю, советы вроде этого легко давать. Но все же… До этого злополучного апрельского собрания с вами и с компанией ничего не произойдет?

– Нет. Это отсрочка гибели, – невесело пошутил Кочин.

Самарина наклонилась к нему и сказала:

– Обещайте мне, что вы ничего не предпримите до этого. Вы не сдадитесь. Не пойдете на поводу у недругов. Вы проведете это собрание.

– У меня нет выхода. Я связан по рукам и ногам уставом и обязательствами перед акционерами. Я мог только отдалить собрание. Или продать компанию стороннему лицу и оставить их с носом. Но тогда и я лишусь бизнеса, – Кочин развел руками, – нет, как я уже сказал, – апрель.

– Вот и ждите апреля. Время иногда подсказывает верные решения. Или ждите покупателя, который бы сейчас повел переговоры, затянул их, и это работало бы на вас…

– Покупатель, как я сказал, – самый плохой вариант. Хуже только то, что задумали акционеры. Да и покупателя такого нет, у меня все-таки специфический бизнес… Все возможные участники торгов наперечет, и они пока молчат. Думаю, ждут моей гибели. Впрочем, что это я все о делах? Вон и Артемий Николаевич с нетерпением ждет наших отзывов.

Действительно, шеф-повар уже несколько раз собирался поинтересоваться мнением гостей. Но он видел по их лицам, что разговор серьезный, а потому неловко топтался около сервировочных столиков, боясь упустить подходящую минуту. Увидев, что Олег Петрович наконец посмотрел в его сторону, он сейчас же подошел к ним.

– Добрый вечер, позвольте поинтересоваться, все ли хорошо?

– Все так вкусно, что напрочь забыла о диетах…

– В вашем случае это лишнее. Вы – идеал женщины и, что характерно, вполне осязаемый.

– Вы безумно добры ко мне…

– Нет-нет, я серьезно и искренне. Понимаете, когда я вижу даму модельной комплекции, а такие еще обожают на каблуках ходить, мне становится страшно. Кажется, что эта сложная конструкция рухнет, складываясь косточка к косточке. При встрече с такими я даже непроизвольно ускоряю шаг, как если бы я шел мимо работающего в сильный ветер подъемного крана…

– Гм… – Олег Петрович не решился перебить, но напомнить о себе все-таки надо было.

– Простите, Олег Петрович, я просто не смог удержаться от комплимента в адрес такой замечательной гостьи.

– Мы ждем торт. Ведь вы не возражаете, Ольга Леонидовна?

– Нет, конечно! – не в силах оторваться от лица Ольги Петровны, Артемий Николаевич стал отходить к двери задом. Олег Петрович откинулся на спинку высокого стула. Он на миг почувствовал себя намного лучше, как будто этим разговором с Самариной уже решил проблему. Это был самообман, но тем не менее на душе стало спокойно. Как бывает, когда степень опасности определена и осталось только найти верное решение.

– Удивительно, как спокойно и комфортно мне с вами. А поначалу я вас боялся. Мне казалось, что вы осуждаете меня, мою жизнь, мой дом, мою работу. Я все время ловил себя на мысли, что мне хочется перед вами повоображать – быть лучше, чем я есть на самом деле.

– И поэтому цитировали «Гамлета»? Не нашли ничего оригинальнее… Я скажу крамолу, но мне никогда не нравился этот малахольный принц, который, вместо того чтобы действовать, бродит по кладбищам и разговаривает с черепами…

– Я всегда считал, что это, как бы сказать, философская пьеса.

– Так оно и есть, конечно… Пьеса, полная философии и трупов.

– Наверное, каждый артист мечтает сыграть Гамлета?