Не разлей вода

– Он у меня не Пушкин, он – Белинский. Всех вечно критикует, – говорила Катя. Анжела делала суровое лицо и обижалась. Но Федор не щадил Анжелу не из-за ее женской суетности. Он не мог простить того, что когда у Кати резко поднялось давление, а «Скорая» приехала и не помогла, Анжела не разбудила своего молодого мужа-врача. Федор набрал тогда номер Анжелы от отчаяния – он не знал, как помочь Кате. «Он спит, у него завтра дежурство. Вы с ума сошли? Вызовите еще одну «Скорую», – Анжела еще долго что-то объясняла, но Федор уже положил трубку.

– Пожалуйста, о ней при мне не упоминай. Я с такими даже… на поле не сяду. – Федор позволил себе запрещенную в их доме резкость. Катя все поняла, вдаваться в подробности не стала. Анжела не считала, что она как-то обидела друзей или поступила не очень красиво. Или делала вид, что ничего такого не произошло, а охлаждение между ними приписала козням Федора. Но тем не менее сами собой их отношения потихонечку свелись к нечастым разговорам по телефону. А потом и вовсе прекратились. Сейчас Катя Анжеле обрадовалась. Они давно не виделись, надо было многое обсудить. Да и не ссорилась она никогда с подругой.

– Привет! Как же рада тебя видеть! – Катя уже стояла у кассы и рассчитывалась. Из-за ее огромной тележки за ними собрался хвост, а еще Анжела неторопливо выкладывала свои деликатесы. Невнимательная суетливая кассирша все быстро пробила и, не глядя, кинула Анжелины покупки в Катину тележку.

– С вас отдельно за сыр и печенье восемьсот рублей. Покупки я положила в тележку вашей домработницы.

Наступила немая сцена. Катя, не успевшая отъехать от кассы, вспыхнула, Анжела тряхнула головой, качнула бедрами и с притворно недовольным видом оглянулась. Хвост очереди все слышал и теперь с интересом наблюдал за невзрачной, неопределенного возраста женщиной и эффектной черноволосой молодой дамой. За хозяйкой и служанкой. Катя так смутилась, что не обратила внимания на то, что Анжела даже не удосужилась поправить кассиршу. Можно же было сказать: «Простите, вы ошиблись, это моя подруга» или «Мы отдельно». Она не сказала, а ее суетная душа вполне насладилась триумфом. Уже на стоянке машин при магазине они обменялись последними новостями, посудачили об общих знакомых и, еще немного постояв, отправились к своим машинам. Анжела села в яркую глазастую машинку, Катя погрузила в багажник старенького «Форда» свои припасы.

Анжела, не успев отъехать, набирала телефон подруги:

– Ты не представляешь, кого сейчас видела! Семенову Катьку, в супермаркете, она, видимо, у кого-то здесь в доме работает… Кем, кем… Служанкой, горничной, поварихой… Я не знаю, как это теперь называется. Выглядит ужасно, в обносках. Довел ее этот умник Федор…

Катя тем временем дома раскладывала продукты. Ей почему-то так было стыдно из-за реплики кассирши, что слезы наворачивались на глаза. Когда вошел Федор, она сидела с ногами в углу их роскошного антикварного дивана и рыдала.

– Это что такое? Ты что, плохо себя чувствуешь? – Федор бросился к Кате. Но вместо слов он услышал писк и всхлипывания. А еще через полчаса они сидели за столом. Перед Федором стоял хрустальный запотевший графин с серебряным горлышком (самая удачная покупка Кати на последнем антикварном аукционе), серебряная стопка, на кобальтовом блюдце аккуратно нарезанное сало, а Катя прихлебывала свой любимый молочный ликер так, словно это был не напиток крепостью тридцать градусов, а детский коктейль из мороженого.

– Ты ведь умная женщина?! Ну чего ты из-за ерунды всякой ревешь? – Федор после работы на воздухе – баню он делал тщательно, не торопясь, – раскраснелся. А выпитая водка сделала его пунцовым и решительным.

– И потом, что такого – помощник по хозяйству. Подумаешь! Мне не стыдно было по ночам извозом заниматься, когда у нас денег не было. А между прочим, у меня два высших образования. И одно из них – физико-математическое. И ничего, рулил… А твоя Анжела, прости меня, дура. Суетная дура.

Катя молчала и только пила. Ликер был сладким, тягучим, вкусным. Сейчас уже было стыдно за свои слезы. Но еще было стыдно, что она сама себя довела до «такого состояния». Под «таким состоянием» подразумевала Катя свой внешний вид. За весь этот год, который они потратили на обустройство дома и участка, она ни разу не была в парикмахерской, забыла про маникюр, нормальную, а не спортивную одежду. Катя покосилась на мужа. Тот сидел подтянутый, помолодевший на свежем воздухе, довольный собой и жизнью. Она же выглядела хуже, чем тогда, когда они занимали деньги до зарплаты. И в этом была только ее вина.

⁂