Не разлей вода

Катя проснулась от гортанных возгласов на улице. Это Федор разводил по участку рабочих. Федору мало было, что он сам целый день, обросший бородой, работает то молотком, то дрелью и с невероятным упорством доводит до ума каждую мелочь. Рабочих он привел, чтобы через их ручей они сделали мостики. Супруг вчера, чтобы отвлечь и успокоить Катю, показал ей собственный чертеж такого мостика. Мостик действительно был хорош, не хватало только леших и водяных. Катя вздохнула и посмотрела на часы. Ничего себе поспала! Было уже два часа дня. Но вставать Катя не спешила. Она потянулась под одеялом, повернулась на бок и, неотрывно глядя на голубой квадрат, стала думать дальше. От мыслей ее отвлекал только бас мужа, который раздавался из разных концов участка. Федор не мог остановиться. Его энергии могло хватить на четырех прорабов, а идей – на целое конструкторское бюро. Он искал и находил способы улучшить, модернизировать и обустроить их дом и землю. А сколько денег он уже так потратил! Катя не хотела думать об этом. Хотя бы потому, что она так и не привыкла к их богатству. Весь этот год она весьма рачительно тратила деньги. Только тогда, когда становилось ясно, что за меньшую сумму искомый предмет не купишь, она решалась на покупку. Но еще долго бродила по магазину, прежде чем подойти к кассе. Такое ее поведение просто бесило Федора. Для кого он эти деньги зарабатывал, для кого он столько сидел в лаборатории, дышал химическими миазмами?! Он так и говорил ей с укором: «Я миазмами дышал, чтобы ты себе ни в чем не отказывала, а ты копейки считаешь!» Ничего себе копейки! Прихожая, которая ей приглянулась, в неполной комплектации стоила как новая машина. Но прихожая была необыкновенная, из светлого натурального дерева, отделанная латунью и с узорными витражными стеклами. Она идеально встала в их просторный холл. Но ведь дорого! Катя вздохнула, легла на спину, закинув руки за голову. Они богаты! Они богаты! Она как заклинание произнесла это несколько раз. Но не помогло. Не помогало и то, что каждый месяц Катя забирала проценты (те, которые должны были пойти на килограммы золотых булавок). Потратить все деньги она все равно не могла. Остаток суммы складывала в большую резную коробку, стоящую на камине. Там, наверное, накопилось уже на машину. Кстати, о машинах. Надо бы купить новые. Это и ребенку понятно. Все-таки у нас встречают по одежке… И одежку купить надо… Ага, значит, вчерашняя встреча не прошла бесследно. Катя вспомнила взгляд Анжелы, такой иронично-сочувствующий, и эта тетка за кассой… Ничего стыдного, а тем более унизительного в работе горничной или повара Катя не видела. Если бы необходимо было для семьи, она, не задумываясь, пошла бы на подобную работу. И все же что-то было неприятное в самой ситуации. Наверняка подруга уже всем раззвонила об этой истории. Кате, которой всегда, по большому счету, было наплевать на мнение окружающих, вдруг стало обидно. Ну не могла же она сразу так, с ходу, похвастаться подруге о том, что у них теперь много денег. Да Анжела и ничего не спрашивала, все о себе говорила: «Я так и мотаюсь – между Жуковкой и Барвихой. Столько работы, да и знакомых тут много живет». Выглядит она хорошо. И стрижка короткая. Очень ее молодит, ну а глаза, кожа… Впрочем, у нее всегда было очень красивое лицо. Катя старалась быть объективной по отношению к подруге.

В спальню вбежал Бублик, разбрызгивая хвостом капли ледяной воды. Опять в ручье купался… Небось потом еще в песке вывалялся. Катя покосилась на смешного безродного пса. Глаза его светились радостью и преданностью. Тело, черное в рыжих подпалинах, было упитанное, лапы крепкие. Даже больная лапа, которую Катя на протяжении всей зимы лечила мазями и массажем, почти прошла.