Не разлей вода

– А куда он, этот автосалон, денется. Я думал, что с домом закончим, а потом и машинами займемся.

– Ты прав, но дом уже почти закончили. Надо теперь собой заняться.

– Это на тебя Анжела так повлияла? – Федор ехидно улыбнулся и запыхтел трубкой. Трубку он завел, как только появились деньги. Не потому, что раньше это было дорогое удовольствие. Просто ему казалось, что воображать себя этаким морским волком с тремя рублями в кармане смешно.

– И Анжела тоже. – Катя наспех вытерла руки, подошла к Федору и уткнулась ему в плечо. – Мне страшно стало, что ты меня разлюбишь, я такая стала… некрасивая.

– Это ты-то?! – Федор поперхнулся вишневым дымом. – По-моему, это мне надо начинать волноваться!

В этот день у них был необычный ужин – с деликатесами, над которыми колдовала Катя, с дорогим шампанским и огромным букетом алых роз, за которыми срочно съездил Федор. С долгим сидением у горящего камина, с поцелуями, горячим шепотом, страстными объятиями на антикварном диване и, наконец, со сброшенной на пол одеждой, на которую тут же улегся пришедший погреться Бублик.

Через полгода крупный мужчина с рыжеватой бородой и его зеленоглазая спутница стали привычными персонажами всех светских московских мероприятий. Кто они и как проложили они дорогу в этот заносчивый мир, никто не знал. Сплетничать сплетничали, но вопросы здесь не задавали, а мнение относительно этой пары было единое – очень богаты и очень приятны. Федор «выезжать в свет» не любил. Делал он это только ради Кати – в памяти еще сохранились дни, когда поход в «Макдоналдс» был самым ярким событием за целый месяц. И вина за эти времена у Федора не прошла. Ему самому нравилось вечерами сидеть дома, читать у камина книжку, наблюдать за Катей, снующей по кухне. Еще он увлекся строительством и ковкой металла. На дальнем конце участка была поставлена избушка – мастерская. Целыми днями он пропадал там. И только два дня в неделю Федор бывал в Москве. По понедельникам он читал лекции в университете, а по пятницам заседал в Академии наук в каком-то комитете. Из Москвы супруг приезжал злой и сразу уходил к себе в мастерскую. Поработав часа два, Федор превращался в «обычного Федора» – благодушного и веселого. Катя посещала мероприятия, потому что ей было интересно. Там знакомыми становились люди, которых она видела раньше только по телевизору и о которых в лучшем случае говорили нейтрально, а в худшем – плохо. На деле оказалось, что многие из тех, о ком ходила дурная слава, были людьми приятными, неглупыми и очень страдающими от нелепых выдумок. Но журналистам тоже надо что-то есть. Писать хорошее надо уметь, а написать дурное можно любыми словами, даже самыми бездарными. Катя подружилась с известной телеведущей, о семье которой сплетничали уже год. Ее мужу приписывали чуть ли не трех любовниц и двух внебрачных детей. Оказалось, что семья дружная, супруги любят друг друга и заботятся о своей единственной дочери.

– Я сначала ночами не спала. Хотела даже детектива частного нанять, чтобы проверил, правда ли то, что в газете пишут. А потом плюнула – я-то лучше знаю, что у меня в доме происходит.

– А судиться не пробовали?

– А им только того и надо – чтобы на нашем имени деньги сделать. А если не реагировать, то никто о них не узнает.

Иногда к Кате и Федору приезжал молодой известный музыкант со своей девушкой. Вчетвером они играли в карты, спорили о музыке, обсуждали театральные постановки. Федор не мог не удивляться своей супруге – та была в курсе всех новостей. И театральных, и книжных, и музыкальных. Сам он на концерты и в театр ходил с большой неохотой:

– Мне так хорошо деревенским бирюком быть! А ты меня тянешь куда-то, – ворчал он, влезая в костюм.

После одного спектакля, особенно яркого, Катя написала большую рецензию и отправила в одну из столичных газет. Каково было их удивление, когда из редакции пришел ответ: «Ваш материал будет опубликован в следующий четверг».

Продолжить занятия журналистикой Катю заставил Федор. Она, несмотря на хороший отзыв, стеснялась того, как она пишет. Ей казалось, что это дилетантство. Муж прочитал еще несколько ее статей, сделал несколько дельных замечаний и объявил, что будет очень глупо, если эти свои способности она зароет в землю. Они провели в спорах неделю, потом заключили пари: если следующую Катину статью опубликуют, то Катя разрешит Федору оборудовать на участке кузницу (Катя долго сопротивлялась этому, кивая на то, что их участок и так уже похож на «город мастеров»). Статью все же опубликовали, кузницу Федор оборудовал, а Катя занялась журналистикой. Ее печатали охотно. Слог у нее был легкий, метафор было много, и все статьи были на удивление добрыми, замечания были уважительными и корректными. На общем скандальном фоне отечественной журналистики она явно выделялась.