Не разлей вода

– Ну, во-первых, все равно когда-нибудь что-нибудь получилось бы. Так не бывает, чтобы деньги не нашли того, кто их сам ищет. Просто это случилось бы позже и немного по-другому.

– Нет, а вдруг совсем бы не случилось? – не отставала Катя.

– Такого быть не может по определению.

– По чьему определению? – упорствовала Катя, которой не давали покоя мысли об их богатстве.

– По определению жизни. Перефразируя одну английскую поговорку, можно сказать, что мы – это все то, что наша жизнь не смогла нам дать.

Оставив Катю размышлять над последней фразой, Федор уходил трудиться на ниве семейного благополучия и удобства. По всему выходило, что деньги, как и любовь, – это две вещи, не думать о которых не получается.

Любовь в их доме жила. Хотя виделись они теперь не так часто и большую часть времени Федор проводил в своей мастерской. Катя иногда приходила к нему, но, видя его разгоряченное лицо, вздувшиеся вены, вдохнув жар угля и железа, она спешила на воздух. Федор, натура увлекающаяся, решив постичь тайны чугунного литья, в мастерской забывал обо всем на свете. Под вечер он шел в баню, оттуда возвращался бодрый, оживленный. Уютно расположившись на кухне, принимался рассказывать Кате о проведенном дне, но засыпал на полуслове. Катя подкладывала ему под голову подушку, накрывала пледом и оставляла спать на кухне до утра. С утра все повторялось вновь.

Иногда Кате хотелось куда-нибудь сходить с мужем, где было бы много людей, был бы праздник, но Федор все чаще и чаще отказывался:

– Катюш, я прошу тебя. Ты уже всех знаешь, тебя уже все знают. Поезжай одна или с Соколовыми.

Соколовы, семья той самой телеведущей, с которой Катя познакомилась в самом начале, были на редкость людьми приятными. Но Кате хотелось поехать с мужем. Как хотелось иногда поговорить по душам о чем-то тонком, возвышенном, о том, о чем они любили говорить в пору их бедности. «Нет, надо что-то поменять. Самую малость», – думалось ей. Но это, пожалуй, было лукавство – и Федор, и жизнь с ним, и все, что ее окружало, ей нравилось.

Программа Кати имела успех, человек, который когда-то пригласил ее на телевидение, уже несколько раз предлагал поучаствовать в других проектах, но Катя, сердечно поблагодарив, отказалась:

– У меня не получится хорошо сделать программу, если я еще чем-то буду заниматься. Я себя знаю.

На другом конце провода посетовали, но в конце концов согласились, тем более что ее программа была выдвинута на одну престижную премию в номинации «Дебют года». До этого в редакции даже не могли и помыслить о таких успехах. По общему мнению, заслуга в этом была только Кати. Но так считал коллектив, с которым у Кати сложились ровные, рабочие отношения, а начальство думало по-другому.

Однажды рано утром в кабинет к Кате вошел Владимир Иванович Бондаренко. Бондаренко был большим телевизионным начальником, попасть к нему на прием стоило многих трудов – надо было найти вескую причину для беседы, заручиться поддержкой секретаря Марианны, предвидеть благоприятное расположение светил на небе и, наконец, воспитать в себе изрядную выдержку. Выдержка очень нужна была для того, чтобы не обращать внимания на довольно хамские выпады, которые этот начальник позволял себе в адрес подчиненных. Поэтому подчиненные не стремились в кабинет начальника, а сам начальник, понятно, не баловал своим обществом коллектив. Из комфортного убежища со множеством телеэкранов Бондаренко вылезал нечасто и только в исключительных случаях. Поэтому, когда на пороге Катиного кабинета появилась плотная фигура в сером костюме с искрой, ее сердце екнуло.

Она знала, о чем пойдет беседа, но не предполагала, что она состоится так скоро. Катя думала, что у нее в запасе хотя бы пара часов.

Дело в том, что совсем недавно она беседовала с замом Бондаренко, дамой мрачной и злой, и та выразила опасения по поводу участия одного известного писателя в Катиной передаче.

– Катюша, голубчик, вы такая сегодня красивая, просто слов нет, – прошипела дама. – Тут мелочь одна досадная: надо вычеркнуть из списка Давыдова.

– Спасибо за комплимент, Галина Николаевна, а за что мы Давыдова из программы убираем?

– Ах, радость моя, – перешла на зловещий шепот Галина Николаевна, – он там такие вещи наговорил. Впрочем, что уж обсуждать, вычеркиваем, и все тут.

– Я и обсуждать не хочу, и вычеркивать не буду. – Катя упрямо посмотрела на даму.

Та секунду размышляла – в поведении этой богатой выскочки был явный вызов. Но ругаться не хотелось. Галина Николаевна знала, что Катю пригласили на телевидение люди известные, а ее программа давала такие рейтинги, что все молодежные каналы просто отдыхали. Оставалось только улыбнуться и нажаловаться Бондаренко.

Теперь Бондаренко стоял на пороге Катиного кабинета.

– Екатерина Сергеевна, скажите, у вас завтра писатель Давыдов в передаче участие принимает? – Большой начальник Бондаренко не имел привычки здороваться с подчиненными.

– Да, – ответила Катя.

– Екатерина Сергеевна, личная просьба, сделайте так, чтобы господин Давыдов завтра участие в передачи не принимал. Это возможно?