Не-Русь

— Запоминай, Андрюша: через 70 лет придёт с Востока, из Великой Степи, народ новый. Дикий, страшный, кровожадный. Зовутся монголами. Придут они издалека, из-за тех гор высоких, которые на краю половецкой земли стоят. Перебьют они и половцев, и другие народы, прахом станут Бухара и Хорезм, Самарканд и Ургенч, Мерв и Гурганджи. Размножившись и усилившись чрезвычайно, кинуться они во множестве великом, аки злобные дикие пчёлы, и сюда. Пройдут Великими Кочевыми Воротами между южными отрогами Камня и северным берегом Хазарского моря и сокрушат всё и вся. Из голов половецких станут складывать курганы в Степи, аланов загонят в ущелья гор Кавказских, лишь 4 деревеньки от народа останется. Начисто истребят булгар. Даже и имени такого не будет. И придут на Русь. По всей Земле Русской, от Стрелки Окской до Берестья польётся кровь невинных, зарыдают вдовы да сироты, закричат убиваемые да терзаемые. Пламя встанет над Русью от края до края. И не будет душе православной убежища, негде будет и голову преклонить. Церкви святые осквернены будут калом конским и человеческим, зарастут нивы хлебные — травой сорною, замуравеют шляхи шумные. Лишь одно вороньё — будет радоваться, только зверь лесной — будет пиршествовать. Лягут в землю — витязи славные, повлекут дев невинных на кошмы под телеги ордынские. Мор да глад, пожар да разор — вот чем станет жизнь на Святой Руси.

Андрей несколько заслушался, но вдруг, силком переламывая себя, обозлился и дёрнулся:

— Будя! Будя пугать-то! Степняки? Али впервой на Руси такова напасть? Всякие бывали, разных видывали!

— А ты дослушай! Таких прежде не было. Треть людей русских — сгинет. Два из каждых трёх городов — дымом уйдут. Видывали ли прежде такие погибели? Вон, князь рязанский там, на пиру сидит. Рязань так выжгут, что на том месте города более не будет. Понял ты?! Никогда! Рязани! Не быть! Да и не ей одной! Половина из сожжённых городов — никогда не отстроится. Никогда! Вщиж знаешь? У тебя ж там дочь в княгинях? — Землёй накроется. Навечно! Киев, «мать городов русских» — сто лет пустым стоять будет! В Софии Киевской — лисы мышей ловить станут! Ты вон, церковку на стрелке Нерли поставил. Разрушат. В куски, в каменья разломают. А когда сотню лет спустя собирать заново будут — мастеров не найдут. Не найдут людей, кто знал бы — как оно правильно! Как красота несказанная, храм божий, твоей заботой поставленный, быть должен. Соберут его заново. Да не так! Не по-твоему! Низеньким да широким. Потому как — пригнут душу русскую, позабудут люди небо голубое, глаз от земли поднять — сметь не будут, отучаться!

— Лжа! Нельзя душу русскую к земле пригнуть!

— Лжа?! Мне лжа заборонена! Мне солгать — блевать-выворачиваться!

— Не верю! Не может Святая Русь под поганую орду лечь!

— Может! То-то и страшно, Андрюша. Не набег, не поход — власть ордынская ляжет. Не войной — миром приходить будут. И всё лучшее себе забирать. Вещица добрая? — Отдай. Девка красная? — На кошму. Кобылка резвая? — В табун. Мявкнул-вякнул-кукарекнул? — Под нож. В Кафу на торг — за счастье. Хоть и раб, хоть и на чужбине, а живой. Не на год-два-три. На века, Андрейша. На столетия! Дети-внуки-правнуки с этим родиться-вырастать будут! Орде — кланяться, орде — всё своё отдать. Себя — отдать. Не будет у человека русского — ничего. Ничего! Ни земли, ни воли, ни церкви святой, куда бы поганый на коне не въехал, ни детей роженых-выкормленных, которых бы поганый с собой не увел. А то — зарубит просто для забавы.

— Врёшь! Не верю!

— Вон Богородица! Мне ею лжа заборонена! Всякое моё слова — правда еси! Не веришь?! А как за рыжую кобылку пол-Руси сожгут? Шесть новых городов многолюдных пеплом пустят?! Людей тамошних… в полоне, под плетью, до кочевья добрести, кус дохлой конины получить — счастье несказанное! И восславят они господа!

Был такой эпизод в Твери. Местный поп повёл свою рыжую кобылу на водопой. Да попался на глаза татарину из отряда очередного баскака. Татарин попу саблю показал, морду набил и кобылку забрал. Поп до торгу убежал и давай там плакаться. Народ посочувствовал, возмутился, кинулся… по справедливости. Баскака побили. Потом была Шелкановская рать. От Твери головешки остались. И от других городов по Волжскому Верху — тоже. С чего Москва и поднялась: Иван Калита повёл московскую дружину и полученное в Орде 50-тысячное татарское войско жечь Русскую землю.