Не самое главное

То есть к себе в пансион.

Сейчас он совершит самую страшную ошибку в жизни.

Вместо того, чтобы вернуться на виа Пинчана, он решит сделать круг и пройти соседними улочками.

Так он снова увидел ее.

В темном переулке ее силуэт казался еще прелестнее, чем на освещенной улице.

Сердце Джироламо забилось учащенно, как во время футбольного матча.

Прекраснейшая женщина на свете стояла под платаном, прислонясь к припаркованной машине. Взгляд опущен, рука треплет кончики волос, которые, скорее всего, секутся.

Джироламо замер как вкопанный метрах в двенадцати от нее. Он тоже стоял в темноте.

Но она не одна! Этого еще не хватало.

Обладая аналитическим складом ума, Джироламо насмешливо улыбнулся: неужели прекраснейшая из женщин может быть одинока? Мужчины не дают прохода таким красавицам.

Тень красавицы оказалась в компании другой тени: ее отбрасывала фигура, на которую падал свет с противоположной стороны улицы. Весьма разочаровывающей тени.

Лет сорок, коренастый, плотный, высотой с бочку мазута.

Разворачивается односторонняя ссора.

Мужчина что-то негромко вещает, промывая даме мозги.

Она молчит, тот еще больше злится.

“Неадекватные мужчины не способны остановиться. Они выливают на прекрасных женщин потоки слов, – думает Джироламо. – Плывя в этом потоке, они ищут панацею от собственной неуверенности и пытаются раз и навсегда завоевать предмет желания”.

Джироламо присматривается и прислушивается, но никак не может понять, за что мужчина бранит свою даму.

Он видит лишь, что тот все больше заводится, а женщина покорна и бесстрастна.

Ее бесстрастность и покорность еще сильнее подхлестывают мужскую неуверенность.

В таких случаях понимаешь, что все твои усилия – короткий этап большого пути.

Она-то уже думает о следующем повороте, где твое присутствие не предусмотрено.

Потом она выедет на прямой участок дороги и станет свободной.

Видимо, коренастый мужчина это понимает. Потому что он резко переходит к заключительной части ссоры: отвешивает ей пощечину. И уходит взбешенный.

Она так и стоит неподвижно, прислонясь к машине.

Только приложила руку, ту, которой трепала волосы, к пылающей щеке.

В остальном она придерживается прежней линии поведения: не возражать разгневанному мужчине.

Ей известно, что, куда бы она ни отправилась, пьеса будет сыграна снова.

Возможно, с более привлекательным мужчиной, но ее роль и сюжет пьесы не изменятся. Никогда.

Это тоже ноша – не лучше и не хуже других: быть красивой означает прятать нежность и хрупкость под маской секс-бомбы.

Вот о чем думает Джироламо, следя за событиями. Сердце у него бьется так, как не билось с далекого волшебного вечера, когда отец, которого он видел нечасто, ни с того ни сего объявил:

“Завтра идем на рыбалку”.

Воспоминание проносится в мозгу, словно спидбол по венам. Теперь Джироламо готов сделать следующий шаг. Сегодня я иду на рыбалку.

Он направляется к даме.

Но неожиданный поворот! Джироламо делает вид, что не замечает ее.

Лишь мельком бросает взгляд – убедиться, что она и правда невероятно хороша.

Пройдя в двадцати сантиметрах от дамы, он получает подтверждение.

Тем не менее, покорность, с которой она перенесла пощечину, заставляет Джироламо уйти не раздумывая.

А она даже не замечает его присутствия.

Джироламо ушел, но не простил.

Поэтому он идет следом за коротышкой.

Найти его просто.

Он стоит, чуть не плача, в темном углу другого переулка. Прислонившись к старой, ветхой стене, коротышка курит и размышляет, как поступить.

Долгая борьба между гордостью и желанием парализовала его, завлекла в запутанную паутину мыслей.

Джироламо за спиной у коротышки.

Он-то знает, что делать.

Джироламо достает перочинный ножик, который его сын Симоне подарил ему на день рождения.

Подходит сзади.

И втыкает нож в спину.

Коротышка оборачивается в изумлении.

“Англичанин”, – думает Джироламо.

Опасаясь реакции англичанина, он еще раз втыкает ему нож в область сонной артерии.

Коротышка мертв.

Красавица растворилась в улочках исторического центра.

Она не знает об убийстве – самом убедительном доказательстве любви, которое она получала от мужчин.

Джироламо приходит в голову единственная, зато блестящая мысль:

“Мотива у меня нет. Кроме того, который настолько глубоко спрятан в душе, что ни один следователь до него не докопается”.

Впрочем, блестящая мысль несколько блекнет, когда Джироламо, держа перочинный ножик в руке, до локтя залитой кровью, поднимает глаза.

Великий режиссер Дино Ризи видел всю сцену из окна туалетной комнаты, которую из-за проблем с простатой посещает ночью с редкостным постоянством.

Несколько секунд они глядят друг на друга. Ничуть не смущаясь.

Дино Ризи отходит от окна и закрывает ставни.

Ночь оборачивается беззвучным скандалом.

На негнущихся ногах, не торопясь, чтобы не вызвать подозрений, Джироламо возвращается в пансион. По дороге он никого не встречает.

На лестничной клетке царит пугающая тишина.

Он приставляет ухо к двери режиссера.

Там тоже тишина. Тишина старости.

Джироламо возвращается к себе и запирает дверь. Раздевается догола. Кладет перочинный ножик и одежду в камин и разводит огонь.