Не самое главное

Крупный столичный театральный критик Эрнесто Реа пишет о спектакле: “Единственное достоинство пьесы – профессионализм, с которым квалифицированный рабочий орудует отбойным молотком”.

Альчиде так обижается, что начинает безжалостно изводить Эрнесто Реа.

В четыре часа, каждое утро, в доме критика раздается анонимный телефонный звонок.

Спустя две недели критик говорит в трубку:

“Я уверен, что ты – Альчиде Фарина. Это ты мне звонишь”.

На этом анонимные звонки прекращаются.

Альчиде решает вернуться к рецензии, которую написал его недруг.

Перечитывая абзац, в котором расхваливается профессионализм рабочего с отбойным молотком, он хохочет от души.

Той ночью его осеняет: он решает не ставить спектакли, а заняться театральной критикой.

Его идеализм дает трещину.

Он формулирует крамольную мысль, от которой не может отделаться.

“Ломать – удобнее, веселее, приятнее, чем строить. Строить означает быть готовым к жертвам, учиться, подвергаться насмешкам и издевательствам”.

Это называется “прогнуться”. Но никто этого вслух не скажет.

Мы предпочитаем говорить: “Пойти другим путем”.

Как бы случайно Альчиде сближается с Эрнесто Реа и становится его другом.

Теперь они вместе ходят в театр.

Соревнуются, подыскивая гиперболы, чтобы облить грязью очередной спектакль.

Смеются над тем или иным актером.

Слово “бездарь” они не произносят, а выкрикивают так, что дрожат стены затрапезных забегаловок, которые друзья посещают с упорством нацистов.

Пьют они дешевое домашнее вино, уверенно прокладывая путь циррозу печени.

Оба уделяют мало внимания личной гигиене.

Настоящий интеллектуал живет в грязи.

Впрочем, когда они изредка заводят разговор о правильном театре, их речи становятся обрывочными, путаными, загадочными, неуверенными, противоречивыми.

Увидел бы их Беккет, он бы назвал их инфантильными. А еще грязными.

Но поскольку Беккет не станет терять время на Реа и Фарину, они продолжают строить безумные планы, которые сами принимают за утопию.

Подобная путаница замедляет развитие мира.

Так или иначе, когда Альчиде исполняется двадцать шесть, настает день, которого он ждал с огромной тревогой.

Эрнесто Реа предлагает ему сотрудничать в газете в качестве второго критика.

Альчиде приходит в восторг и напивается винцом из Кастелли Романи в траттории “Наш милый Рим”, из-за чего оказывается в туалете в обнимку с унитазом.

Врата ада.

Впрочем, надо признать, пишет Альчиде хорошо.

Его рецензии умные, тонкие, ироничные. Читать их – одно удовольствие.

Разумеется, разгромные рецензии куда смешнее и убедительнее, чем вымученные слова одобрения, которые периодически приходится произносить в адрес того или иного спектакля.

За несколько месяцев Альчиде затмевает Реа. Дружбе приходит конец.

Главред назначает Альчиде первым критиком. Реа уходит в другую газету.

Удивительно, но Альчиде начинает мыться. Одновременно у него начинает болеть нога. Теперь он слегка хромает и ходит, опираясь на трость.

Если интеллектуал не грешит немытостью, его можно узнать по трости.

В двадцать восемь лет Альчиде решает, что упрочившееся профессиональное положение открывает просторы для любовных экспериментов. Раньше времени на это не было.

Так начинается страстная, полная ревности история с Марией Грацией Фе – театральной актрисой, во внешности которой столько асимметричного, что большинство людей считает ее невероятно очаровательной.

Впрочем, и здесь играют старый репертуар.

Мария Грация обо всем судит резко, не расстается с сигаретой, ссорится с режиссерами, чтобы потом внезапно показать себя покорной и нежной.

Сидит она криво, обрекая позвоночник на нечеловеческие муки. За это лет через тридцать придется дорого заплатить.

Еще она любит лежать на полу.

В отпуск она ездит на остров Аликуди, потому что там можно загорать голышом, курить, глядя на звезды, или читать книги вслух.

Другие еще не успели выучить имя Милана Кундеры, а она уже полюбила его книги.

Когда остальные потеряют от Кундеры голову, у нее он будет вызывать отвращение. Почему? Кто его знает…

У нее всегда куча секретов. Касающихся ее самой и других.

Иногда она делится секретами с друзьями, шепчет на ушко. Они вместе хихикают.

В день она выкуривает не меньше десяти косяков.

Незнакомых не удостаивает и взгляда.

Важных шишек она театрально сжимает в объятьях и целует в губы.

Без причины хохочет до слез.

Подобный грех не прощают даже святые.

В общем, если взглянуть на эту женщину отстраненно и объективно, она заслуживает одного – расстрела.

А пока что, пользуясь тем, что мужчины понимают эротизм примитивно и грубо, Мария Грация соблазняет толпы, легионы молодых людей, которые носят ее на руках, как королеву.

Королеву молодости, которой в зрелом возрасте предстоит потерять трон.

Когда обнаружится, что все ухищрения – просто ухищрения.

“И скрывают эти ухищрения редкую дрянь”, – скажет раздраженно Альчиде много лет спустя о Марии Грации.

Он до сих пор на нее обижен, потому что до сих пор влюблен.