Не шутите с боссом!

Появился после обеда. Промаршировал через приемную, лишь слегка кивнув, закрылся в кабинете, а где-то через час вызвал меня к себе. Неужели все-таки решил поговорить? Ну надо же! Да только не факт, что теперь я хочу разговаривать. После вчерашнего вечера, наполненного самыми грустными размышлениями, и сухого «Вероника, вы, пожалуйста…» во время сегодняшнего утреннего звонка желание что-то выяснять улетучилось.

Я подошла к кабинету и настороженно прислушалась, не пытаясь даже предположить, чего можно ожидать внутри. Вдохнула, медленно выдохнула, решительно распахнула дверь и шагнула через порог. На небольшом кофейном столике дымились две фарфоровые чашки, пахло кофе.

— Присаживайтесь, Вероника, — сказал Вячеслав Павлович, осторожно пододвигая мне одну из них.

Дежавю. Что-то такое уже было. Совсем недавно, а может быть, наоборот, очень давно.

— Спасибо, я не хочу, — я так же осторожно отодвинула чашку обратно. — Говорите уж сразу, без этого вот.

— Хорошо, — легко согласился он.

Хм… Кажется, Вячеслав Павлович сейчас уже не злился, и, возможно, даже жалел о своей вчерашней вспышке. А возможно, очень даже злился и не о чем не жалел, а я тут опять себе насочиняла.

Я смотрела на него выжидательно.

— Я подумал насчет твоей мечты, — начал он.

Твоей… Снова на «ты»? Значит, он… Да ничего это не значит! Хватит фантазировать!

— … Той, что о журналистике, — между тем продолжал Вячеслав Павлович. — У нас на телеканале в отделе новостей как раз появилась вакансия. Собирались устраивать кастинг, уже и объявление подготовили. Но зачем кастинг, если уже есть человек? Эта должность твоя. Я не сомневаюсь, ты справишься.

Он не сомневается? Впрочем, разве он хоть когда-нибудь сомневался…

— Убираете раздражитель? — ровно выговорила я, вспомнив вчерашние Сашкины слова.

— Какой еще раздражитель? — кажется, он удивился искренне. — С чего вы взяли?

А ни с чего. Я даже не хочу в это вникать.

— И что мне теперь нужно сделать? — спросила я.

В голосе уже не осталось никаких эмоций. И хорошо, очень хорошо…

— Идти в отдел кадров, — пояснил Вячеслав Павлович. — Тебя уволят с должности секретаря и тут же примут на должность корреспондента. Разумеется, зарплата там выше, кадровик расскажет подробнее. А после работы встретимся и все обсудим. Сейчас на это нет времени, — он озабоченно посмотрел на часы. — История с филиалом еще не закончилась.

— Да, конечно, Вячеслав Павлович, — улыбнулась я и встала из-за столика. — Спасибо, Вячеслав Павлович.

Он тоже поднялся. Сквозь запах так и не тронутого кофе пробился тонкий горьковатый аромат парфюма, до боли знакомый. Господи, он снова так близко, совсем рядом, чуть руку протяни — и коснешься. И глаза эти, синие-синие и такие же бездонные, как летнее небо в ясный день. Сейчас они темные из-за тени от густых коротких ресниц, темные и спокойные, словно все уже решено и подписано. В них нельзя долго смотреть, иначе голова начинает кружиться, и сердце замирает, а в животе что-то екает, будто летишь вниз с высокой горы…

Дыхание перехватило, я сглотнула, не в силах отвести взгляд. Опасно, ой как опасно… На какое-то мгновение мне показалось, что он вот-вот сделает шаг вперед, обнимет сильными теплыми руками, прижмет к себе, и станет так уютно и надежно, словно мы одно целое и по-другому просто невозможно, словно наконец вернулся домой, а все недоразумения, глупости и недомолвки остались в прошлом.

Только вот в чем проблема: никакие недоразумения позади не останутся, они потянутся следом за нами.

Я развернулась и вышла из кабинета. Я-то как раз точно знала, что сделаю. Внутри клокотала обида: нашелся тут исполнитель мечт. Откуда ему вообще знать, о чем я мечтаю? Он что, может, меня спросил?!

* * *

Степанида Ивановна, наш кадровик, встретила меня так, будто я выиграла главный приз в лотерею. Впрочем, когда Вячеслав Павлович объявлял мне о моей отставке, он выглядел очень похоже.

— Вот тут у нас форма заявления об уходе, а вот тут — заявление о приеме на работу.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Но мне хватит одной.

Изумление, которое отразилось на ее лице, трудно было передать словами. Вот-вот, именно трудно! А значит, я не гожусь. Настоящий журналист запросто передал бы словами что угодно и когда угодно.

Я быстро подписала заявление об уходе и степенно вышла из кабинета. Но едва дверь за моей спиной захлопнулась, отрезав потрясенные взгляды сотрудниц отдела кадров, как я припустила по коридору, стараясь ни на кого не смотреть. Промчалась мимо своей бывшей приемной, сбежала по лестнице и выскочила из офиса. Тут мои силы закончились. Я добрела до кафе, в котором мы не раз встречались с инвестором Сашкой, забилась за дальний столик и заказала себе чай — успокоительный, с лимоном. Надеюсь, что без особого ингредиента он тоже будет работать.

Немного поколебавшись, я набрала номер.

— Александр, добрый день. Это Вероника.

— Судя по вашему голосу, какой-то он недобрый, — засомневался Сашка.

Как всегда в своем репертуаре. Но сейчас это радовало. Хоть какая-то стабильность. И да, день явно был так себе.