Не слабое звено

Таня задремала в лесу еще до заката — ходить по лесу было нельзя. Спина затекла, да и царапины на ногах и руках саднило. Костю она видела пару раз, но так и не встретилась с ним взглядом.

— Тссс, идем со мной, — разбудил ее шепот Уильяма. Она подскочила и чуть не закричала, но он аккуратно зажал ей рот, и смотря в глаза добавил: — Не бойся, я не наврежу тебе, мне нужна твоя помощь.

Таня кивнула головой, давая понять, что услышала его и кричать не собирается.

— К утру мы будем на месте. Наши люди пришли почти все, и нам нужно встретиться с одним человеком. Думаю, он поможет тебе больше, чем я.

— Хорошо, — быстро прошептала Таня, завязала кроссовки, собрала все вещи в свой мешок, закинула его через плечо, и пошла за Уильямом в глубину леса.

Пару раз она упала, запнувшись о пни, и после второго раза он твердо взял ее за локоть. Таня не сопротивлялась. Она просто шла, представляя, что идет по ночному лесу в свою деревню, скоро она выйдет к дому, и там все будет как раньше.

Когда кроны деревьев на востоке окрасились красным, и в просвете между деревьями можно было различить поле, они остановились. Уильям быстро разжег костер и предложил Тане отдохнуть, чему она была страшно рада — он всю дорогу тащил ее с немыслимой скоростью, и ей приходилось иногда быстро семенить, чтобы не упасть.

Через час в поле появились два всадника, которые направлялись к ним. Тогда Таня поняла, что костер нужен был как знак. В одном из них только по сутане она узнала епископа, с которым встречался в лесу накануне Уильяма. Второй был, наверно, ровесником Уильяма — лет двадцать восемь — тридцать, но с короткими волосами и заметной уже проплешиной на макушке.

Они спешились, и подошли к костру, который Уильям уже залил и закидал землей. Таня встала, рассматривая гостей.

— Добрый день, Уильям, это Эндрю Мюррей, — сказал сдержанно епископ, косясь на Татьяну. Он неодобрительно посмотрел в сторону Уильяма, и тот взял Таню за руку.

— Добрый день, Ваше Преосвященство. Это Татьяна, она хорошо лечит раны и идет с нами, но, как только появится возможность, мы должны найти ей кров, — не дожидаясь вопроса ответил Уильям. Таня в это время рассматривала епископа — ему было не больше тридцати пяти лет, но седина уже коснулась его головы, и добавляла ему десяток лет, если не всматриваться в лицо и яркие зеленые глаза.

— Я рад, что девушка взяла на себя такую тяжелую ношу, и буду молиться, чтобы Бог дал ей силы и мужества, — на первый взгляд, удовлетворенный ответом Уильяма, сказал епископ и чуть наклонил голову. Татьяна опустила глаза и сложила руки на груди, как это делала Иона, когда поминала Бога.

Уильям сделал знак остаться Тане у костра, и они втроем, оставив лошадей рядом с ней, отошли в лес. Таня слышала их голоса, но разобрать, о чем они говорят было невозможно.

И так, он не отдает меня инквизиции, запугал против побега так, что меня сейчас и палкой не отогнать от них, не рассказал им о Косте, хотя, может сейчас он именно о нем и рассказывает, — думала Таня, но старалась вслушаться в их разговор. Блуждания по лесу, отсутствие удобств и банальных гигиенических процедур раздражали. Таня могла бы все организовать даже в лесу, но такое количество мужчин, постоянная дорога и боязнь отстать не давали ей возможности создать хоть какой-то порядок.

Угнетала даже не вечная сырость и грязь, не отсутствие вкусной еды и тепла. Угнетало то, что в этом мире у нее не было своего места, места, которое можно назвать домом.

Они долго говорили, и вышли из леса только часа через три Таня уже заскучала и вышла к кромке леса, за которым тянулись бескрайние поля. Возле леса были покосы, которые убрали не меньше месяца назад, а за ними колосилась рожь. Значит, это примерно конец июля, или начала августа. Там, дома, было значительно холоднее, да и зеленая трава давно пожухла, — размышляла Таня. И в этот миг метрах в двухстах она увидела несколько кустов рябины.

— Ты моя красавица, — охнула она, и вдруг засомневалась, но листья деревьев, хоть еще и не были красными, были точно листьями рябины. Цвет ягод еще не перешел в алый, и имели немного кислотный оттенок. — Значит, это точно не конец августа, но ягод я должна нарвать — это хоть какое-то антибактериальное и противовоспалительное средство. Косте полезно будет попить, — сказала на сама себе и пошла по окраине леса в сторону ярких кустов.

Это была рябина! Таня нарвала половину своего мешка, и села рядом с деревом — теперь, ощущение, что она дома, было ксмильнее — когда они собирали грибы, всегда присаживались под рябиной или березой. Мама говорила, что деревья с женскими именами несут женщине силу и терпение.