Не смогу жить без тебя

Леонидас улыбнулся и заправил золотистую прядь волос ей за ухо. Он удержался, чтобы не прижаться губами к сладкой раскрасневшейся щеке, потому что знал, что тогда не остановится.

Он заставил себя отойти от нее.

В коридоре он позвонил персоналу своего личного самолета и методично дал указания, как он будет похищать собственную жену.

Самолет приземлился. Сьюсан вздрогнула, просыпаясь. Она не сразу сообразила, где находится. Потом поняла, что это один из самолетов Бетанкуров и она в отдельной спальне. Выходит, она проспала весь перелет? Но куда был этот перелет?

В памяти остался Париж. И визит врача. И подтверждение беременности.

И еще то, что было потом, на ковре перед камином.

Но все последующее представлялось смутно: автомобиль, несущийся по темному городу, ее голова на плече Леонидаса, он несет ее на руках.

Сьюсан слезла с кровати. Странно, но ни стюард, ни муж не зашел за ней.

Она вышла в коридор, щурясь от яркого света, проникавшего из окон. Ага, значит там, где она сейчас, утро.

Посмотрев в окно, она увидела солнце и море.

Сьюсан прошла вперед и ступила на площадку наверху складной лестницы. Мигая от слепящего солнца, она огляделась и поняла, что самолет находится на узкой взлетно-посадочной полосе скалистого острова. Кругом серебрились оливковые деревья, зеленые холмы, и со всех сторон переливалось голубым и серым море.

А внизу лестницы стоял, прислонившись к блестящему темно-зеленому «ренджроверу», Леонидас.

Только тут Сьюсан посмотрела, во что же она одета: футболка и широкие штаны, подходящие для йоги. Она не могла вспомнить, чтобы надевала это на себя. Все, что осталось у нее в памяти, — это когда на ней было зеленое бальное платье.

Хотя… на ковре перед камином на ней вообще не было никакой одежды.

Сьюсан проняла дрожь — она представила, как Леонидас натягивает одежду на ее голое тело, как вытаскивает запутавшиеся в вороте футболки волосы…

Ей сделалось страшно. Она подавила страх, и ноги, казалось, независимо от нее и помимо воли, понесли ее по металлическим ступенькам.

Она спустилась вниз, пересекла асфальтовую дорожку и встала перед Леонидасом. Тишина… вот первое, что она ощутила. Сьюсан привыкла к Риму. К Парижу. К большим городам, где полно людей и автомобилей. Где толпы пешеходов, где шум транспорта и грохот музыки. Здесь же ничего подобного не слышно. Здесь бодрящий свежий ветерок, пахнущий солью. И никаких голосов. Никаких звуков. Словно они — единственные два человека, оставшиеся на земле.

— Где мы? — спросила Сьюсан.

— В Греции, — ответил Леонидас.

— Что мы делаем в Греции? — Она имела в виду, почему не в Афинах, поближе к офисам Бетанкуров.

Уголки твердых губ Леонидаса слегка приподнялись, и эта полуулыбка ее насторожила. Он продолжал стоять, сложив руки на груди и прислонившись спиной к кузову автомобиля.

— Мы в Греции, потому что я грек, — как ни в чем не бывало ответил он. Сьюсан охватило нехорошее предчувствие, и по позвоночнику пробежали мурашки. — Моя мать — гречанка. Этот остров принадлежал не одному поколению ее семьи. Здесь очень мало обслуги, но все они в какой-то мере мои родственники. — Он усмехнулся. — Я упомянул это потому, что ты очень изобретательна, но бесполезно придумывать, как отсюда сбежать.

— Ты о чем? — не поняла она.

— Сьюсан, я не буду оскорблять тебя, перечисляя список ограничений. С этого прекрасного острова не ходят паромы. Самолет сегодня вечером улетит, но без тебя, а вертолет используется исключительно по моему разрешению. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

— По-моему, я все еще сплю, — с комом в горле ответила Сьюсан. — И вижу кошмарный сон.

— Слава богу, ты проснулась.

— Тогда я не понимаю… Ты держишь меня в плену?

— Я предпочитаю называть это по-другому: возможность для тебя осознать реальность твоей жизни. — Леонидас наклонил голову. — У тебя будет время свыкнуться с тем, что есть на самом деле, и выкинуть из головы то, чего быть не может.

— Звучит как приказ культового божества.

— Это уж как тебе нравится. — Он самодовольно повел плечом.

— Ты должен отправить меня обратно, — резко ответила она, подавив разлившийся внутри жар. — Немедленно.

Леонидас покачал головой с таким видом, будто ему жаль.

— Боюсь, что этого я не сделаю.

— Я говорила тебе, что не желаю жить в тюрьме, — сказала Сьюсан, когда нашла в себе силы снова заговорить. — Я говорила тебе, что наш брак уже похож на клетку, а твое имя — ключ к замку. Я все это говорила тебе. А твой ответ? Пока я спала, ты увез меня на какой-то остров.

Леонидас отодвинулся от кузова «ренджровера» и выпрямился во весь рост, возвышаясь над Сьюсан с убийственно-свирепым видом. Как же она могла забыть, что в этом его суть? На его лице точно такое же выражение, как у Графа. И в последний вечер в Париже она видела то же самое. Да за прошедшие недели она видела это не раз.

Вот в чем заключается суть Леонидаса Бетанкура: неумолимость на грани жестокости в сочетании с властностью. Все это присуще ему, его натуре.

За этого мужчину она вышла замуж. Этому мужчине отдала свою девственность, а потом зачала от него ребенка.