Не спи под инжировым деревом

– Ты же мои читаешь! Я бы не читал, если бы не заподозрил… – Тут мне пришлось перевести дух, потому что я сам не мог толком разобраться в том, что именно заподозрил. Сайка и… вот этот вот Ниязи? «Он же уродец, – ожидал я её слов. – Он просто мелкорослый тщедушный уродец, который прыгает везде и лезет во все дырки, как хорёк. Он же не человек, а просто стихийное бедствие. Какие к нему могут быть чувства?» Если бы, если бы она так сказала, я, может быть, сразу успокоился бы и даже встал на его защиту, ведь не так уж он и плох.

Но вместо этого она сказала:

– Ну и что? С кем хочу, с тем и переписываюсь! Ты мне не муж! – Голос у неё совсем изменился, стал грубым, сварливым, чем-то напоминая голос моей матушки, когда она ругается с соседкой. Я в ужасе отшатнулся, ударившись о холодную стену лифта, а она продолжала лаять: – А Ниязи меня понимает, всегда меня поддерживал, с тех пор как ты покончил с собой! Он хороший! Он не намекает мне всё время, что я тупая! Мне с ним весело! И он не ломал мой телефон! – Прорыдав последнюю фразу, она выскочила из лифта и побежала прочь.

– Да он тебе его и не дарил! – проорал я ей вдогонку; меня чуть не придавило дверьми, потирая ушибленное плечо, я попытался догнать Сайку, и у меня получилось бы, надень она туфли на каблуках, но она была в кедах, и они умчали её, подобно волшебным туфлям Маленького Мука, далеко от меня в считаные секунды.

Мне нужно было сорвать на ком-то злость, и я позвонил Ниязи.

– Что ты делаешь, мудила?! – рявкнул я вместо приветствия, услышав его бархатистое «алло».

– Чувствую я, что-то радикально изменилось между нами с нашего последнего разговора, – спокойно ответил этот подлец. А я понял, что так торопился обрушить на него своё негодование, что не успел сочинить приличный текст.

– Я прочитал вашу с Сайкой переписку.

– В таком случае ты знаешь, что меня нельзя упрекнуть в плохом отношении к твоей девушке. – Ниязи был спокоен, но такого холода в его голосе я ещё не слышал.

– Ты украл моё письмо! И цитировал его ей!

– Зачем же пропадать таким красивым словам?

– Они бы не пропали, если бы ты, говна кусок, не сп…л их!

Едва я это сказал, Ниязи самым вульгарным образом дал мне в ухо отбой. Впрочем, не успел я выговориться в бледно светящееся небо и снова позвонить ему, как от него пришло сообщение: «Сожалею, что бросил трубку. Но я предупреждал, что не терплю мата. Поговорим, когда успокоишься. Но Сайка тебя не достойна». Тут, как это обычно бывает в стрессовых ситуациях, мне в голову пришла дикая идея: а что, если Ниязи – гей и на самом деле подбирается ко мне, пытаясь рассорить нас с Сайкой? Меня передёрнуло от отвращения, и я постарался вспомнить, было ли что-нибудь подозрительное в его поведении. Нет, конечно, подозрительным в его поведении было всё, но никаких поползновений в мою сторону я не припоминал. Мои нервы превратились в оборванные лохмотья вроде снастей корабля после бури.

«Джонни, мне нужен Джонни», – решил я, набирая его номер. После заката жизнь Джонни только начиналась, и я рассчитывал на его полное внимание. Но он даже не ответил на мой звонок. Ни в первый раз, когда я стоял на сквозняке под стеклянной башней, ни во второй, когда эскалатор вынес меня из мраморного подземного перехода на кипящий жизнью бульвар, ни в третий, когда я упорно пытался дозвониться до своего лучшего друга, стоя у края моря, пахнущего канализацией, нефтью и рыбой.

Море, чёрное, как душа Ниязи, как Сайкины волосы, как моя тоска, слилось с небом, и, если расфокусировать взгляд, можно было легко представить себе, что за бордюром, огораживающим берег, нет пространства, а есть только огромное тёмное висящее полотно, а что за ним – никто не знает. И вот эти кажущиеся счастливыми влюблённые парочки не знают, что сидят на каменных ступенях перед гигантским полотном, которое отделяет их от большого и прекрасного мира, или, может быть, от измерения, полного чудовищ, уродливых, как Ниязи, вероломных, как Сайка, которые грызут полотно с той стороны, царапают его и однажды прорвутся в наш мир, и тогда вы, влюблённые парочки, вы погибнете самыми первыми.

Вернувшись домой, я обнаружил, что не только у меня был тяжёлый день. Зарифа уволилась с работы.

– Как это произошло? Ты же только вернулась из отпуска. – Случившееся казалось невероятным, потому что я не знал большего трудоголика, чем моя сестра.

– Как это произошло?! Я тебе расскажу, как это произошло! – Зарифа была такая злая, что вполне могла бы наброситься на меня за неимением другого, более заслуживающего битья объекта. – Наш мегаумный шеф привёл новую сотрудницу. Это, говорит, ваш новый директор! Говорит, будете делать всё, как она прикажет! Я думаю, ок, рожа тупая у неё, вся из себя такая гламурная ботоксная курица, такую поцелуешь – сдохнешь от ботулизма. Ну, ничего, посмотрим, может, внешность обманчива, может, соображает чего. И вот она такая подходит ко мне, каблуками цок-цок-цок, как лошадь, и выдаёт: «Эту, говорит, квартиру, мы будем делать в стиле РОККО-БАРОККО!» Рокко-барокко, ты представляешь?! Сука, рокко-барокко!!!