«Не стоит благодарности, мисс Грейнджер» (СИ)

Немного помолчав и глядя куда-то на свои руки, он продолжил:

— Правда. То, что произошло за эти сутки… Слишком много событий. Слишком много потрясений. Мне… нужно хоть какое-то объяснение.

— Это тот случай, когда я тоже не знаю, что думать, Гарри, — ответила она почти шепотом, и, без сомнения, это была чистая правда. — У меня нет объяснения. Я думала, это медальон, но… — она замялась, не зная, как продолжить. «Но» что? Но это на самом деле не медальон, а сам Темный Лорд вызывает у нее мурашки по коже, которые, будем честны, никак не связаны с повсеместно внушаемым им страхом? Или «но» — он, Темный Лорд, какого-то черта не дал Беллатрисе пытать ее, а еще — спас из-под падающей люстры? И, Мерлин, целовал ее, грязнокровку, как в последний раз в жизни?

— Ты же понимаешь, как это выглядит? — спросил Гарри, оторвавшись от созерцания своих рук. — Да, медальон оказал свое негативное влияние на нас на всех, но… — он взглянул, наконец, Гермионе в глаза. — Тогда, с люстрой… Просто скажу, что на какое-то мгновенье мне показалось, что Том Риддл боится тебя потерять.

«Да, Гарри,» — хотелось закричать Гермионе. — «Да, и мне тоже так показалось! И, Мерлин, я вижу всему этому одно-единственное объяснение, но если я произнесу это вслух, ты решишь, что я свихнулась!» Но вместо этого, взглянув на Гарри, она твердо произнесла:

— Я представляю, как это выглядит. И у меня нет этому никакого объяснения. Просто хочу, чтобы ты знал. Что бы там ни думал и ни планировал… лорд Волдеморт, я никогда, — никогда, слышишь? — не предам тебя. Я буду с тобой до самого конца, Гарри.

Видимо, было что-то в ее тоне такое, что Гарри выдохнул, заметно успокоившись, и, к удивлению Гермионы, не задал больше ни одного вопроса о событиях прошедшей ночи.

— Хорошо, — с серьезным видом кивнул Поттер, вставая. — Спасибо. Тогда… я пойду. Времени у нас очень мало. Мы ждем тебя к завтраку, — он задержался у дверей. — А потом мне нужно будет поговорить с Крюкохватом и мистером Олливандером. Хочу, чтобы вы с Роном тоже присутствовали. И, Гермиона, — он вдруг повернулся к ней и порывисто обнял, прижав к себе крепко и искренне и прошептал ей на ухо: — Я рад, что с тобой все в порядке.

— Спасибо, Гарри, — ответила она куда-то ему в плечо, подавив всхлип. Гарри тепло улыбнулся на прощание и вышел.

Гермиона впервые за долгие месяцы почувствовала себя по-настоящему счастливой. На душе разлилось приятное тепло, ведь все, наконец, вернулось на круги своя. Она была безмерно благодарна Гарри за весь этот разговор, за его веру в нее (ведь на какую-то ужасающую секунду, вспомнив в очередной раз, она начала сомневаться в себе сама). Новый день наступил, подарив новые надежды, стирая события темной ночи.

Она переоделась в свою одежду, которую нашла на стуле заботливо выстиранной и выглаженной, и, схватившись за дверную ручку, собралась было выйти, чтобы спуститься на завтрак, как вдруг ее отвлек резкий и настойчивый стук в окно.

Гермиона обернулась. За стеклом, в лучах взошедшего солнца вырисовывался четкий темный силуэт большой растрепанной птицы: приглядевшись, девушка с удивлением обнаружила, что это филин. Первой мыслью было, что корреспонденция логично предназначается хозяевам дома, но при более близком рассмотрении оказалось, что это не просто филин, а почтовая птица Драко Малфоя. Что за…?

С замиранием сердца гриффиндорка открыла окно шире, впуская почтальона в комнату. Недовольно ухнув, филин выпустил из клюва конверт, на котором красовался вычурный малфоевский герб, но улетать почему-то не торопился, будто ожидая, когда Гермиона прочтет письмо. Дрожащими руками она с трудом вскрыла конверт: из него выпал маленький кусочек пергамента. Аккуратный убористый почерк, так похожий на ее собственный, был Гермионе незнаком, но она нутром почувствовала, кто именно отправил письмо. Послание было коротким. Задержав дыхание, Гермиона прочитала:

«Ты все равно никуда от меня не денешься.

P. s.: надеюсь, филин не потерял ее по дороге. И не стоит благодарности, Гермиона Грейнджер.

Т. Р.»

«Ее»? ..