Не стреляйте в рекламиста

А вот с Петруччо этого как раз и не происходило. Поняв, что сломавший его опер мертв, он буквально воспрянул духом. Мало того что исчез недомерок, внушавший ему такой страх. Ставился под сомнение сам факт страха и процесса "ломания". Ведь еще три часа назад Сеня казался ему его личным злым роком, непобедимым и неумолимым. А сейчас его тело лежит в каком-нибудь больничном морге с биркой на большом пальце. Ну, какой же он после этого злой рок? Просто на Петруччо нашло затмение, вот и все.

Кроме того, Митрошкин - фактически единственный свидетель, который реально мог дать показания на Петруччо. Нет свидетеля - нет дела.

Петруччо даже заулыбался. Сейчас его, конечно, начнут бить. Или делать "слоника". Или "вытяжку". Но, господи, сколько раз в его жизни ему делали "слоника"? Ни разу не умер. Попрессуют и отпустят. Не он же убил маленькую сволочь, хотя очень бы того хотел.

Кунгуренко тоже почувствовал перемену в настроении задержанного. Не понимал ее сути, но видел, что добиться чего-либо от Петрова Петра Николаевича будет сложно. И все же он, безусловно, применил бы все силы, поскольку других выходов не видел.

А вот Ефим видел. Не будучи большим сыщиком, но имея профессиональную наблюдательность и два года занятий психологией в МГУ, он отметил реакцию Петруччо на косвенно сообщенное известие о смерти Митрошкина. Если его смерть сделала уголовника неприступным, значит, опера нужно оживить. Хотя бы на время. Этических переживаний Береславский в этом плане вообще не ощущал: Семен шел на смертельный риск, задерживая бандита. И уж тем более бы не обиделся, узнав, что его смерть "отсрочили" в интересах следствия.

- Может, я и ошибаюсь, но, по-моему, вы рано радуетесь, - мягко заметил Ефим.

Петруччо с интересом воззрился на полного очкарика с редкой прической. Его вид был нетипичен в милицейских коридорах. И речь была нетипичной. Он, скорее, напоминал адвоката. Может, это и есть адвокат? Все-таки Петруччо работал на солидную фирму!

- Семен Митрошкин, как бы это сказать, - готовил бомбу Ефим. - Он, вообще-то, не совсем умер.

Лицо Петруччо вытянулось. Особенно тяжело возвращаться на фронт из санатория.

- Точнее, он даже совсем не умер, - продолжил пытку Ефим. - В него стрелял ваш друг. И ранение очень неприятное. - Петруччо опять почувствовал надежду. Очень неприятное, хотя и неопасное для жизни. - Ефим не торопился, кидая Петруччо из надежды в ужас, "раскачивая" его не слишком устойчивую психику. Вообще неопасное. Короче, жить будет долго, но безрадостно. Завтра вы его увидите здесь. И он будет очень не в духе, потому что его свадьбу придется теперь надолго отложить ("Прости, Сеня!"). А может, навсегда.

Петруччо был раздавлен. Похоже, его Заказчик отстрелил недомерку яйца, и завтра весь гнев страшного сыскаря будет обрушен на его голову. Ведь это он, Петруччо, обозвал Заказчика бизнесменом. О, господи!

- Сейчас он в 57-й больнице, но уже к ночи будет тут, - включился в игру Кунгуренко. - Просил тебя в СИЗО не отправлять.

- Я же не знал, что тот будет стрелять. (Знал! И подсознательно на это надеялся! Но вон как все получилось...)

- Я не хочу, чтобы опер сводил с тобой счеты, - сказал полковник. - Мне это не надо. Мне нужна информация.

- Я его не знаю. Он каждый раз менял имя. Последний раз - Николай Петрович, по-моему. Адреса другого я тоже не знаю.

- Ладно, - поскучнел полковник. - Не хочешь по-хорошему. Давай пиши все, что знаешь. И побыстрее. Через час-полтора приедет Митрошкин. Потом поедешь фоторобот делать. Если сможешь...

- Я могу без фоторобота, - хватаясь за соломинку, вдруг сказал Петруччо.

- Как это?

- Я все сделаю без Митрошкина.

- А при чем здесь фоторобот?

- Я его нарисую. Мне только нужен очень мягкий карандаш: 3М или художественный. И гарантии.

- А ты умеешь? - недоверчиво спросил Ефим.

Петруччо посмотрел на Ефима, но ответом не удостоил:

- Вы кто? - Он уже понял, что заинтриговал собравшихся.

- Генерал Береславский, - спокойно ответил Ефим. - Что ты хочешь за рисунок? Только реальное.

Петруччо лихорадочно соображал. На генерала мужик не очень походил. Но сейчас все шиворот-навыворот. И полковником он точно командует, иначе бы сюда не вошел. А полковнику Петруччо не доверял.

- Я думаю, тебе не хочется встречаться с Митрошкиным, - спокойно, как бы размышляя вслух, продолжил Ефим.

Петруччо согласно кивнул.

- Я не могу полностью отстранить опера от дела, - доброжелательно начал Береславский. - Кроме того, надо будет выверить ваши показания по задержанию. Но я могу сделать так, чтобы он тебя больше не допрашивал.

- Согласен, - выдавил Петруччо. - И он обещал, что на меня не повесят трупы с "грязного" ствола. Это не мои.

"Молодец, Митрошкин", - подумал Кунгуренко.

- Это уже моя забота, - сказал полковник. - Раз обещали - сделаем. Если трупы и в самом деле не твои.

Петруччо получил пачку карандашей и принялся за работу под присмотром двух сержантов (ему сняли наручники). А Ефим, полковник и Ивлиев вернулись в кабинет.

Говорить не хотелось.

На лице Кунгуренко явственно проступил возраст. Смерть подчиненного еще долго будет его мучить.