Не суди по оперению

Она задумалась на секунду.

– Нет. Но ты – мой самый любимый. А это дорогого стоит.

Их взгляды привлекло закрепленное на столбе панно, расписанное флюоресцентными красками.

Алекс был совершенно уверен в реакции Максин. Он только считал про себя – раз, два, три, четыре, пять…

– Ярмарка! – завопила она, как девчонка. – Поехали туда? Ну, пожалуйста, поехали туда…

Молодой человек улыбнулся.

– Хорошо. Но только ненадолго.

– Ура!

И она в восторге затопала ножками по полу «Твинго».

51

Алекс припарковал машину в сторонке. Он не жаждал, чтобы полицейский или какой-нибудь слишком усердный гражданин сообщил о них в полицию.

Они двигались среди аттракционов. Неоновые вспышки рекламы и указателей окрашивали волосы Максин в красные, зеленые, желтые и синие тона. Здесь царила жизнерадостная какофония, в которой мешались смех, крики, старые французские песенки с каруселей и «современная музыка» – как говорила Максин, недовольно качая головой – с аттракционов для любителей острых ощущений.

В воздухе витал аппетитный аромат сладкой ваты. Максин, как заправская гончая, принюхалась и взяла след, прямиком устремившись к киоску, источавшему вкусный запах. В разноцветной палатке напротив продавались чуррос[54] и разнообразные вафли. Максин переводила взгляд с одного на другое.

– Вы хотите сладкую вату?

– Разве кровельщика спрашивают, любит ли он черепицу? Естественно, хочу.

Она не отводила глаз от чуррос, которые продавщица ловко упаковывала в бумажный рожок.

– Вы хотите чуррос?

– Разве дровосека спрашивают, любит ли он дрова?

Алекс не понял, к чему она это сказала, но раз так, то так.

– Мы берем вату или чуррос?

– И то, и другое. Съедим пополам.

Они брели по аллеям ярмарки и останавливались перед некоторыми аттракционами, чтобы поглядеть на катающихся на них людей. Дети смеялись, сопровождаемые умиленными улыбками родителей, подростки и взрослые заходились в крике на экстремальных аттракционах.

Прямо перед ними возникло что-то вроде подъемного крана с двумя гондолами, раскачивающимися на высоте пятидесяти метров. Стоящее перед кассой панно горделиво обещало мощность в пятьдесят герц. От одного только вида летающих лодок у Алекса подступила тошнота к горлу. Максин указала пальцем на табличку у входа на аттракцион и, изо всех сил стараясь перекричать отчаянные вопли несчастных, которые решились на этот эксперимент, сообщила:

– «От 7 до 77 лет». Как жалко! Я бы с удовольствием тут покаталась. Это дискриминация. Как ты думаешь, я могу сойти за семидесятисемилетнюю девчушку?

Алекс понимал, что, если Максин соберется пойти на этот аттракцион, он должен будет ее сопровождать, а у него не было ни малейшего желания это делать. Старая дама рисковала получить сердечный приступ, точнее говоря, получить приступ рисковал скорее всего он. Прежде чем ответить, Алекс тщательно и долго жевал свой чурро.

– Я ничуть не сомневаюсь, что вы легко сойдете за элегантную семидесятилетнюю даму, но посмотрите, какая там очередь!

Она проглотила щепотку сладкой ваты.

– Ты прав. Может быть, чуть погодя…

Единственный раз Алекс пожелал, чтобы болезнь Альцгеймера дала себя знать и Максин про это забыла.

Они пошли дальше и уселись на лавочку напротив бамперных машинок. Внутри автодрома куча народу веселилась, врезаясь друг в друга.

– Вот это спортивное вождение! – пришла в восторг Максин.

– И что тут интересного? Все либо толкают кого-то, либо сами получают удары.

– Вот именно! На автодроме как в жизни. Чтобы ехать дальше, ты должен увернуться. Ты можешь катиться в безопасности, оставаясь с краю, но это так скучно. Чтобы тебе было весело, чтобы ты жил по-настоящему, нужно рисковать. Ты должен выйти на середину трассы, должен быть готов, когда понадобится, наносить и принимать удары. Жизнь, как и сеанс бамперных машинок, быстро заканчивается. Ты не должен их упустить.

Она потянула его за рукав.

– Ну, давай! Пошли.

Алекс показал на последний чурро в пакетике.

– Не могу. Я еще не доел.

Она запихнула чурро ему в рот.

– Теперь все.

И, не дав ему время возразить, она решительным шагом пошла в кассу. Вернувшись с билетами, она протянула один ему как раз в тот момент, когда музыка сигнализировала начало нового сеанса.

– А нельзя нам сесть в одну машину? – спросил внезапно обеспокоенный Алекс.

– В жизни каждый сам за себя!

Видя замешательство молодого человека, она добавила:

– Не переживай, я тебя прикрою.

Максин выбрала машинку розового цвета с блестками, Алекс сел в серую, украшенную чешуйчатым орнаментом.

Раздался электронный сигнал, означавший, что можно начинать. Максин не надо было уговаривать – она сорвалась с места как стрела. Она наезжала на всех, кто имел несчастье попасться ей на пути, и встречала каждое столкновение взрывом хохота. Алекс, чья машина стояла с краю, все еще не дотрагивался до педали. Он услышал, как Максин крикнула: «Ну, ты поедешь наконец? Моя бабушка тебя бы обогнала, хоть и ездила в телеге». И она философски заключила: «Кому на месте не сидится, тот горба не наживет».