(Не)сводная, или Маша для Медведя

Но перед отцом как-то надо держаться. И, тем более, не начать его жалеть, я знаю, что терпеть не может подобного. Он, к счастью, сразу заговаривает о деле, не давая мне расслабиться.

– Ты нашел Машу?

Поговорить о пропавшей дочери его бывшей жены – отличный способ отвлечься, но почему-то меня задевает, что его волнует это так сильно. Ни бизнес, ни мои личные дела – девчонка, которую он не видел столько лет. Это более чем странно… но сейчас я на любую его странность готов отреагировать одинаково: принять все. Пусть делает, что хочет, интересуется, чем угодно. Лишь бы жил…

– Нашел, – стараюсь говорить как можно более нейтрально, чтобы ни в словах, ни в выражении лица не промелькнуло ничего, позволившего бы ему заподозрить то, что произошло между мной и Машей. Отец всегда отличался проницательностью, и что-то мне подсказывает, болезнь не лишила его этой способности. Не хочу рисковать. – Она приехала поступать в институт. Я предложил ей переехать к нам.

– Умница девочка! – на измученном лице проступает улыбка, и оно как будто даже проясняется. – Я знал, что из нее выйдет толк. Ведь поступила? И куда?

– Э-э-э… – открываю рот, да так и остаюсь стоять в недоумении. Понимаю, что ответить мне нечего. Я ведь не удосужился уточнить у Маши, куда именно она поступила. Институт она упомянула, а вот название факультета нет. Мы вообще толком не разговаривали с ней. Или ругались, или… делаю глубокий вдох, когда горячая волна снова бьет в пах. В общем, не до разговоров нормальных нам с ней было. Да только вряд ли такое объяснение устроит отца. – Она только вчера переехала, мы еще не успели пообщаться.

Отец хмурится.

– Глеб, я не узнаю тебя! Как можно быть настолько невнимательным? Не только вчера, а уже вчера! И ты до сих пор не выяснил, чем живет девочка?

Это в самом деле моя оплошность. Я ничего о ней не знаю. Лишь то, что она невероятно привлекательна и сводит меня с ума.

– А ее мама? Людмила тоже приехала?

Отрицательно качаю головой. Лицо отца снова на глазах теряет краски: видно, что ему тяжело дается этот разговор, да и мое признание об отсутствии бывшей жены его явно не радует. Проснулись старые чувства? Я почему-то был уверен, что отец давно уже не способен на глубокое чувство к женщине. Выходит, ошибся?

– Привези Машу ко мне. Завтра же, слышишь?! – он пытается приподняться на кровати, не сводя с меня глаз, и я поспешно киваю. Привезу, конечно. Надо было и сейчас взять ее с собой, но я настолько обезумел от нашего с ней поцелуя, что просто не смог вовремя сообразить.

– Привезу, папа, не беспокойся. Отдыхай и не волнуйся ни о чем.

– Трудно не волноваться, когда сын такой разгильдяй! – мрачно выдает отец. – Как ты только мог не поговорить с ней?!

Знал бы ты, как я мог… – вздыхаю, в очередной раз ругая себя за несдержанность.

– Я поговорю, папа, обязательно. И завтра утром будем у тебя.

Въезжаю во двор уже глубокой ночью – дорога заняла много времени. Все окна темные, и я выдыхаю с облегчением, хорошо, что девушка уже спит. Лучше перенести разговор на завтра, когда с утра у обоих будет ясная голова.

Сейчас освежусь – и тоже спать, слишком насыщенным и непростым оказался прошедший день. Но стоит только подойти к бассейну, мысли о сне улетучиваются. Да и обо все другом тоже, когда вижу перед собой соблазнительную обнаженную нимфу.

Нет, эта девчонка определенно решила испытать меня на твердость. Хотя твердым я и оказываюсь как раз, более чем. Еще после нашего с ней поцелуя остыть не успел, а теперь и вовсе крышу рвет. Потому что за те несколько секунд, что тянутся до момента, когда Маша взвизгивает и начинает шипеть, чтобы я отвернулся, все успеваю рассмотреть. Все-все.

Фарфорово-бледную кожу с блестящими на ней капельками воды. Они искрятся, словно драгоценные камни, соединялись между собой в прозрачные струйки, и тянутся вниз, по таким соблазнительным, аппетитным округлостям. Маленькая упругая грудь идеальной формы. Как раз такая, чтобы полностью поместиться в моей ладони. Тёмные вишены сосков так и просятся в рот. Сочные, твёрдые. Даже не пробуя, не сомневаюсь, что они потрясающе вкусные. Такие, что хочется вылизывать, кусать, сосать без конца. Всю долгую-долгую ночь.

Бирюзовая поверхность воды слегка колышится, и я вижу, как она переливается на стройных бедрах, ласкает мягкие, плавные линии живота. Почти завидую этой воде, что так близко к ней. Может касаться, гладить, проникать между ног, туда, где угадываются припухшие складочки.

Несмотря на Машино возмущение, готов поспорить, что хочет она совсем другого. Не может не думать обо мне. Не может не желать продолжения. Мы оба вспыхиваем, как два факела, стоит только оказаться рядом друг с другом. И, кажется, это происходит помимо нашей воли.

– А еще представитель культурной столицы! – дрожит за спиной голос моей так называемой сестренки. Я все-таки пересиливаю себя и отворачиваюсь, но похоже, девушку это не устраивает: она продолжает кипеть. – Медведев, тебя не учили, что некрасиво так пялиться?