Не свое время

«Неволя нам! Нет у нас князя».

Вздохнули и в воду шагнули,

Приподняли лодку из грязи

(Нести-то далёко-далече!)

Да, охнув, взвалили на плечи.

И в гору пошли, спотыкаясь,

Тропинкой осклизлою, трудной.

Древляне ж, весьма величаясь,

В сияющих бляхах нагрудных

В ладье, избоченясь, сидели

И гордо на встречных глядели:

Мол, зрите! Несут нас к невесте!

Но тут донесли их и вместе

С ладьей крутобокою прямо

Свалили в глубокую яму.

Уж сколько бы ни было брато,

Да вдвое дороже расплата!

Уж как бы ни сладко веселье,

Да втрое тяжеле похмелье!

Тут Ольга к гостям подступила

И сверху с усмешкой спросила:

«Ну, как вам от княжеской чести?

Довольны ли добрые гости?»

Они ж отвечали ей: «Смерти

Нам Игоря – честь твоя горше!»

Княгиня махнула рукою:

«Живьем их засыпать землею!

(Ты мною доволен ли, муже?)»

И яму засыпали тут же,

До самых краев завалили

И крепко ногами прибили

На черную муку древлянам,

На шутки и смех киевлянам.

Во тризну о мертвом владыке,

Во славу княгини великой!

Мне скажет читатель: к чему же

Ты вспомнил историю эту?

Побасок нам старых не нужно,

Поскольку морали в них нету.

Не знаю, не знаю, но только

Все снится и снится мне Ольга,

Что стала Еленой потом

В столице царя Константина.

Но это иная былина,

И речь в ней уже об ином!..

1980

***

Растаял снег. В саду ручей струится.

Промыла синь небесную весна.

А все душе неведомое снится,

Все не прервать ей тягостного сна.

Наоборот, когда все расцветает,

Когда весь мир сдержать не может пыл,

Она еще мучительней страдает,

Боясь, чтоб он ее не разбудил.

О бедная душа! Как ты глубоко,

Как страстно ты все хочешь позабыть.

И только жаждешь рокового срока,

Не в силах ожиданья пережить.

1980

***

Стужи дыханье, на окнах испарина,

Ветер колотится в дверь.

Много напутано, мало исправлено –

Что же мне делать теперь?

Мало исправлено, много напутано!

Господи! Боль отпусти!

Дай же мне выйти из сумрака мутного

Хоть на исходе пути.

Пусть не лучами весеннего солнышка –

Молнией с небом свяжи!

Лишь бы она просветила до донышка

Темную воду души!

1980

***

Ветер дальнего юга

Улицею прошел.

Стало тепло и сухо,

Пыльно и хорошо.

Снова дождавшись лета,

В зелень ушли дома.

Запах земли прогретой

Сводит меня с ума.

Вспыхнули в чаще сада

Желтым огнем цветы.

Много ль для счастья надо,

Ежели счастлив ты?

Много ли надо горя,

Чтобы в глаза взглянуть

Во0рону на заборе,

Выпятившему грудь?

Солнце лучом вишневым

Блещет в его пере.

Нежный жених, о чем нам?..

Не о любви ж теперь?

Юность ее отпела,

Крыльями мельтеша.

Слишком тяжелым тело

Стало тебе, душа!

1980

***

Все, что ночью душною бормочется,

Все, что шепчут ветер и трава,

Запишу, но так, как мне захочется,

Изменив их мысли и слова.

Сам в строке расставлю ударения.

Умолчу о чем-то, о другом

Доскажу – и вот стихотворение

Собственным рассыплется дождем.

Стар я стал, чтоб петь с чужого голоса,

В чье-то эхо превращая стих.

Не хочу, чтоб ужас тронул волосы

На висках читателей моих.

Хватит им своей заботы. Знаю я,

Чем чревата нынче для души

Эта песня вкрадчивая, старая,

Что поют над речкой камыши.

Разошлись давно мы, разбежалися.

К ним прийти – себя не уберечь.

Слава Богу, не имеет жалости

В формулы отлившаяся речь.

Слава Богу, что пока не слушаешь,

То не слышишь ветряную дрожь

И живешь еще – пускай не лучшею

Жизнию – а все-таки живешь.

1980

***

Высокие травы, густая малина, цветущая слива,

И ветер летучий, и тучи, и пыль на углу –

Тяжелой волною, последней волною, волною отлива

Уносит меня в грозовую, в зеленую мглу.

Уносит, несет вместе с домом и старым забором,

Цветами, рассадой, кустами седой лебеды –

В сумятицу молний, на отзвук глухой разговора,

Бегущего грома и пляшущих капель воды.

Постой, погоди! Мне подслушивать слов их не надо,

Они без меня на земле отпечатают след,

Они без меня прорастут среди буйного сада –

Так что ж, что нужны они мне, – если б я им был нужен...

Да нет.

К чему им теперь этот груз неживого сознанья –

Ушедшего брата уже не узнает сестра!

Есть гордость в паденье – она не приемлет свиданья,

Где стыд лишь и горечь – да будет разлука светла!

Да будет светла! Пусть, встречаясь, лицо закрываю,

Пусть взгляд отвожу, чтоб она не сумела признать!

Пусть плачу, и плачу, и плачу – и не понимаю,

Чем жить мне теперь! – пусть мучительно плачу опять.

1980

***

Были порывы,

Да пыл поугас...

Русла обрывы,

Рыжая грязь.

Пахнет грибами

Мшистый откос.

Тянет из ямы

Гнилью берез.

Синее небо,

Ива в реке...

Жизнь моя – хлеба

Крохи в руке.

1980

***

Зима ручьями унесла

Свои снега.

Сквозная ранняя весна

Еще тиха.

Сухая грязная трава,

Следы колес.

И слабо брезжит синева

В ветвях берез.

Слегка морозный воздух сыр,

Пусты луга.

И жизнь опять, как этот мир,

Бедна, нага!..

1980

***

В пору ту лениво-золотую,

Как из яблок сладкий брызжет сок,

От летящих листьев-поцелуев

Зачался у женщины сынок.

В бархатной утробе, в мягком пухе

Прорастал, как в поле семена,

Под ворчанье времени-старухи,

Под напев ее веретена.

И кудель клубилась голубая –

Млечный Путь, свиваемый в тиши, –

От ворот сияющего рая

До его младенческой души.

Рдяный мир судеб еще незрячих,

Мыслью не встревоженный покой –

Первый шаг из вечности горячей

В вечности преддверие иной.

Что узнает там он, что забудет?

О, постой! не надо ничего!

Как он горек – крик! – которым люди,

В мир входя, приветствуют его!