Не свое время

Просвищу на любые лады?

Улетают стрижи и кукушки,

Но стоит над полями теплынь.

И пылит возле самой опушки

Голубою пыльцою полынь.

Не жалей! – эта жалость нелепа! –

Ни листвы пожелтевшей, ни нас.

Не земля нас вскормила, а небо –

Ну, а небо прекрасно сейчас!

Пусть под вечер становится сыро,

Пусть прохладна лиловая мгла, –

Как сверкает алмазная Лира,

Как созвездие ярко Орла!

С крепким медом граненая чарка! –

Не томись, не печаль головы, –

Подымай за узор полушалка

На плечах подгулявшей вдовы!

Подымай, как когда-то хотелось,

И глотком осуши до конца

За Любовь, за нежданную зрелость,

За бесстыдный румянец лица!

IX

На земле белеет паутина...

Ну, и что ж, и ладно! – не грусти.

Снова жаром вспыхнула рябина

И грибов в лесу – не унести!

Каждый час вдвойне теперь дороже.

Нам пора, любимая моя,

Поспешим! На вырубке заросшей

Ждет опят осенних толчея.

Вон, у пня, где перепел кружится,

Их скрывает мокрая трава.

Стоит на колени опуститься –

И до верха полны кузова.

Как грибы и свежи, и пахучи,

Как горят от росного огня!

Ничего на свете нету лучше

Вот такого ласкового дня.

Даже солнце неподвижно, словно

В небесах задумалось сейчас.

И струится медленно и сонно

Время, обтекающее нас.

И, в него ладони погружая,

Мы идем – беспечные! – туда,

Где от нас, за елями мелькая,

Наша жизнь уходит навсегда.

Что же, пусть! Чем меньше нам осталось

Этих дней, тем ярче небосклон,

Тем милее знойная усталость,

Крепкий обещающая сон!..

X

Еще легко течет река,

Но все темней вода,

Еще не холодно пока,

Но близко холода.

Стоит осина, на весу

Держа последний лист.

В недавно солнечном лесу

Промытый воздух мглист.

Уже умчались журавли,

Уходит коростель.

Уже насупилась вдали

Раскидистая ель.

Пускай сейчас еще синей

Ее густой наряд.

Но даже ей, но даже ей

Не нужен снегопад.

Увы, от тягостных потерь

Назад не повернуть.

Ну, что же, лес, давай теперь

Простимся как-нибудь.

Пора расстаться. Хватит нам

Бродить в тиши полян.

Все гуще будет по утрам

Их укрывать туман.

И скоро около воды,

Где задержались мы,

Засыплет легкие следы

Колючий снег зимы.

Никто не скажет, что нас ждет.

Ты слышишь? – отзовись!

Прощай на миг, прощай на год,

А может быть, на жизнь!..

XI

Облетели заросли малины –

Значит, скоро плотно ляжет снег.

И густы, и тягостно пустынны

Воды замерзающие рек.

Ледостава время, ледостава! –

Свищет ветер в зябком камыше.

Хоть налево глянешь, хоть направо –

Ничего не высмотришь уже!

Только небо с дымными клоками

Облаков – да черные поля.

Как гремит железом под ногами

Сизая морозная земля.

Как ноябрьский вечер хмур и долог,

Как звенят надрывно провода!

В мраке исчезающий проселок

Не ведет, пожалуй, никуда!

Впрочем, нет! Вон что-то показалось!

Скаты крыш чернеются вдали!

Что же, сбрось дорожную усталость,

Вот и мы, любимая, дошли.

Старый дом с горячей печкой русской, –

Пусть в саду и пусто, и темно –

Собери, не мешкая, закуску

Да задерни шторою окно!

Не молчи! Ну, улыбнись мне тоже!

Говори! От страхов уберечь

Этой ночью сумрачною может

Только человеческая речь.

Только человеческое слово,

Только слово – и оно одно! –

Возвращает снова нам и снова

То, чему вернуться не дано!..

XII

Опускаются сумерки рано,

Тяжелеют сугробы в саду.

Здравствуй, месяц ветров да буранов,

Самый сумрачный месяц в году!

Он приходит к нам зол да недужен,

Он ворчит, равнодушен и груб!

От колючей пронзительной стужи

Оседает дыханье у губ.

Не вдохнуть и не выдохнуть вольно.

Никнет все – лишь вдали, на лугу,

До небес поднялась колокольня,

По колени в сыпучем снегу.

Да и та здесь давно отзвенела

И уже не ударит, как встарь,

Лишь глядит и глядит онемело

На декабрьскую белую хмарь.

Разве нам отогреть эти дали,

Этот лес заметенный и лог?

Ну, да хватит никчемной печали,

Сожалений пустых и тревог.

Ведь и эти унылые чащи

Изнывали когда-то в цвету!

Что с того, что мгновения наши,

Замерзая, звенят на лету!

Хватит их, чтоб подсыпать синицам

Золотого в кормушку пшена,

Хватит их, чтоб достойно проститься,

Чтоб еще постоять у окна.

Хватит их, чтобы, слушая вьюгу,

Под ее нескончаемый вой,

Нам понять, как нужны мы друг другу

На земле этой были с тобой!..

1981

***

Лист кувырком пронесется по площади,

Ляжет у ног – золотой.

Чайная. Лошадь с телегой. У лошади

Пар из ноздрей завитой.

Кажется, Болхов! А может, Нарышкино?

Залегощь? Кромы? Колпна?

В сизый закат уходящими крышами

Зябкая память полна.

Что же, шепчи мне все нежности, дурости,

Стужей бесснежной укрой.

Слаще портвейна, что пили мы в юности,

Холод свиданья с тобой.

Вот он – проулок, в суглинок которого

Вмерзли следы от колес.

Страстною жаждой успеха дешевого

Пахнет лиловый навоз.

Где вы, красавицы, в шубках потрепанных? –

Лед в колеях, как слюда! –

В ваших браслетах, в накрученных локонах –

Что нас прельщало тогда?

Дронников Витя и Вова Авраменко,

Зайченко Владик – увы! –

Юности нашей глухая окраина,

Мерзлые перья травы!..

1981

***

Молчи, молчи!.. Я не могу молчать!

Небесный свод нужней земного крова.

Ведь нам равно придется отвечать

За немоту и сказанное слово.

Ведь наша мысль не нам принадлежит!

Ее ли путь ты ограничишь вехой?

Я говорю с тобою, но дрожит,

По всей земле раскатываясь, эхо!

Ты слышишь гул? Ты слышишь этот гул?

Везде и всюду повторяют то же!

Пускай Москва оспорит и Стамбул! –

С восторгом примут Дели и Воронеж!