Не свое время

Но нет. Не дождались. Вернулись назад.

Сидят на веранде. – Теперь уже к ночи.

Старушка вздыхает и что-то бормочет.

И слышно, как в комнате пчелы звенят.

1972

В Хосте

Холодное «Цоликаури»,

Спускается вечер густой.

Ряды кипарисов, ликуя,

Уходят в безбрежный покой.

Сливаются небо и море.

Не видно стеклянных валов.

И странно скользят на просторе

Огни кормовые судов.

В беседке, увитой лозою,

Свисает со стен виноград,

И зыбко трепещет листвою

Во мгле исчезающий сад.

От свечки колеблются тени,

Хозяйский шипит патефон.

Доносится тихое пенье

И кружек наполненных звон.

Случайная встреча, забава,

Глаза из-под темных ресниц.

Любовь, и разлука, и слава,

И юность, и жизнь без границ!

...Но вечер окончен. Потушат

Свечу, как полет мотылька.

И ночь распускается душной,

Белеющей чашей цветка!..

1972

Град

Внезапно без дождя густой ударил град.

Поднялся ветер вдруг, и синий свет, густея,

Прекрасно изменил в жару пылавший сад,

И шумно ожила дремавшая аллея.

Какой-то гул возник, какой-то странный стон.

Сжимается душа, неясным звукам внемля.

И чудится, вокруг стоит стеклянный звон

Горошин ледяных, дробящихся о землю.

Все стихло через миг. Опять сквозной простор

Привычно засиял над потрясенным садом,

И солнца луч упал на лиственный ковер,

Расшитый серебром дымящегося града.

Зной силу набирал, и душный ветерок

Пыль завивал жгутом на высохшей дороге.

Но все витал вокруг неясный холодок

Совсем иной любви, совсем иной тревоги,

Как будто жизнь одна осталась позади...

И вот сейчас в саду, шумящем надо мною,

Рождалось – до тоски, до ужаса в груди! –

Стремленье – но куда? желанье – но какое?

1972

Страсть

Султаны моркови пронизаны светом,

И лук малахитовый тускло блестит.

Лиловой пчелою дремучее лето

Цветы прогибает и в травах гудит.

Оно отметает, как вздор, возраженья,

Сгорая в тяжелом июльском бреду,

И наши случайные прикосновенья

Кругами расходятся в душном саду.

Колышется воздух янтарнее меда,

И разум впустую толчется впотьмах,

Где страсть, как хозяйка, идет с огорода

С неясной улыбкой на влажных губах.

1972

Нимфа

Небо белесо – и ветер незрячий

Кровь лихорадит, листвою гремит;

Пахнет полынью, – но так ли, иначе –

Жизнь продолжается, сердце стучит!

Юркие бесы мелькают в малине,

Пчелы гудят, собирая нектар,

Грузные яблони в блеклом сатине

С плеч отряхают белеющий жар.

Там, в глубине, среди сытого сада,

Где козлоногий охотник живет,

Пухлая нимфа в лукавой досаде

К солнцу подъемлет свой чувственный рот.

Машет руками, сверкает глазами,

Силясь проникнуть в сплетенье ветвей,

И в раздраженье топочет ногами,

Жарче пожара и снега белей!..

1972

***

Пронзительный холод. Осенняя мгла. Листопад.

Шуршащие тени устало ползут за обрыв.

Сгибаются ветви. В багровой рубахе закат

Лениво уходит, пунцовые губы скривив.

И ночь красноглазой волчицей с луною в зубах

Бесшумно ступает по следу морозной тропой,

Лиловую шерсть оставляя на голых суках,

Роняя из пасти кровавой звезду за звездой.

1972

***

Медовых зрачков равнодушная ложь

И ночи соленой тяжелые волны

Уносят в пучину, – забудешь, уснешь –

И снова очнешься, предчувствием полный!

Неясный испуг овладеет вконец,

Растут, вырастают и рушатся горы,

И пот выступает, и ты, как беглец,

Заслышавший лай настигающей своры.

Возьми мое тело и душу возьми!

Лиши меня зрения, слуха и знанья!

Сомни, словно ветошь в кровавой грязи,

Под тяжким чугунным катком мирозданья!

Мне руки твои холодны, как ручьи

В языческих травах дремучего леса,

Мне губы твои, как огонь, горячи,

Как порох, сухи и кислы, как железо!

Моим ли плечам удержать этот груз?

Растет мое сердце, сливаясь с землею,

Соленою ночью, колючей травою,

Кровавой луною и пением Муз!

Мы все нераздельны в желанье одном!

Зрят звезды и звери божественным зраком.

И смерть наклоняет лицо в водоем,

Где страсть отраженьем всплывает из мрака!..

1973

***

Так, наверно, лучше.

Так, наверно, легче.

Сыплет снег колючий,

Засыпает плечи.

Мечется поземка

Средь домов угрюмых.

Хорошо в потемках

Ни о чем не думать,

В подворотне стоя,

Как огонь от ветра,

Замирать душою

На границе света,

Где в воронках вьюги

Тьма, как ворон, кружит.

Где лицо подруги

Заметает ужас.

1973

***

Дни проходили, шаг чеканя,

И поступь кованых сапог,

Их скрежетание о камень

Уже не слышать я не мог.

В каком-то тягостном кошмаре

Мне все мерещилось одно:

Сухой колючий запах гари

И дыма кислое вино.

Угар побед и поражений

Был одинаково тяжел,

И не являлся чистый гений,

Чтоб осенить рабочий стол.

Я звал его, но чуткий шепот

Терялся в возгласах команд,

И доносился только топот

– Куда? – шагающих солдат.

Иные тени прилетали,

Дыша чумою и огнем.

Их крылья глухо скрежетали

В мозгу измученном моем.

Они нашептывали нежно,

Очами сытыми дразня,

О власти слова и железа,

О вкусе крови и огня;

О том, как радостно слиянье

С ревущей дикою толпой,

О том, как сладко обладанье

Своей поруганной душой!..

1973

Дышит поле покоем...

Дышит поле покоем,

Легким ветром небес.

За холмом, за рекою

Рыжим облаком лес.

Осень, взяв на колени

Сон вечерних равнин,

Ткет прозрачные тени

Серебром паутин.

Что же сердце томится,

Что же дым над костром,

Словно белая птица

С перебитым крылом?

Здравствуй, холод осенний!

Здравствуй, горечь полей!

Никаких потрясений

Нету в жизни моей.

И легко, как природа

Облетает листвой,

В новом времени года