Не та дверь

Знакомый смех заполнил детскую. Горе и гнев тут же отступили, по спине потянуло холодом.

Вася поежился. На сей раз хохот ведьмы звучал как-то иначе, не так, как раньше. Он поймал себя на том, что прислушивается, пытается найти различия, и в тот же самый миг понял, в чем дело.

На этот раз смех раздавался не в сознании. Он слышал его реально. Если уши Васю не обманывали, ведьма была совсем рядом. В коридоре? Он повернулся к двери, сжал кулаки. Люба тихо пискнула, разомкнула объятья и исчезла у него за спиной.

– Кто же это у нас стал такой храбрый? – спросила тьма, плескавшаяся за порогом детской.

Слабый свет ночника, висевшего на стене рядом с изголовьем двухэтажной кровати, проникал в нее едва-едва.

– Неужели Васенька больше не боится тети-парикмахерши? Он не будет кричать, когда сядет в кресло, чтобы добрая бабушка Зоя его подстригла? Васенька теперь хороший мальчик, смелый? – Ведьма снова засмеялась, а потом сказала: – Тогда иди ко мне и дочку свою приводи, красавицу писаную. Я уж вас подстригу – залюбуетесь! Никто не работает так хорошо, как я. А может, вам еще чего модного надо? Моддинг, пирсинг, шрамирование? Или, допустим, отрезать что-нибудь лишнее? Только скажите, мои хорошие, и я все для вас сделаю.

Вася шагнул вперед, и тут на его ноге повисло маленькое горячее тельце.

– Папа, не ходи! Нельзя тебе туда!.. Стой!

Вася остановился. Сердце его колотилось, перед глазами все плыло. Дверной проем то казался совсем близким, как ему и полагалось, то в один миг оказывался в немыслимой дали. В ушах рокотал океанский прибой. Он играючи ворочал громадные камни, обточенные водой, пересыпал из волны в волну мелкую гальку, шуршал ею в свое удовольствие.

Вскоре Вася успокоился и осознал, что в коридоре стало совсем тихо и пусто. Он почувствовал это всем своим естеством. Ведьма ушла. Почему, оставалось только догадываться.

«Возможно, – сказал себе Вася, – она и не хотела, чтобы мы пришли прямо сейчас. Не исключено, что ведьма еще не наигралась».

Он опустил голову. Женька по-прежнему висел на его ноге, но уже не так, как раньше, когда изо всех сил старался остановить отца.

Вася погладил сына по голове и сказал:

– Спасибо, малыш. Похоже, ты меня спас.

Женя что-то пробормотал, но Вася не смог разобрать ни слова и попросил повторить.

– Она очень хотела, чтобы ты вышел, – задрав голову, сказал сын. – А тебе нельзя было туда идти.

– Нельзя, – согласился Вася, поднял сына на руки и совершенно серьезно спросил: – А спать нам можно?

Женя немного подумал и ответил:

– Можно. Только вместе.

– Тогда ложись скорей. Ты сегодня герой, Женька. Теперь тебе надо отдохнуть, чтобы завтра снова было много-много сил. – Он опустил сына на кровать.

Тот завозился, устраиваясь поуютнее, и наконец-то успокоился, но не раньше, чем разложил рядом с собой черепашек-ниндзя, теперь уже всех, во главе с их учителем. Вася накрыл его одеялом, хотел было погладить по голове и поцеловать, но вместо этого протянул руку и осторожно пожал детскую ладошку. Он ощутил ответное усилие маленьких пальцев, выпрямился и повел взглядом по комнате. Где дочка?

Люба нашлась в дальнем от него углу, в проеме между шкафом и стеной. Она сидела на полу, сжавшись в комочек. Глаза зажмурены. С ресниц на острые коленки одна за другой падали слезы.

Вася присел перед ней, осторожно дотронулся до ноги и сказал:

– Она ушла, Любаша, ее нет здесь.

Дочка подняла голову. Вася взглянул ей в лицо и задохнулся – такая на нем была написана безысходность.

– Ну и что, – ровно сказала она.

Слезы продолжали скатываться по ее щекам, но Люба их не замечала.

«По ее лицу как по пластиковой маске безостановочно текли слезы. Кажется, одни они оставались пока что не замороженными».

Вася до боли прикусил губу. Ванная комната. Рука Аллы, на которую падает струя горячей воды. Видение поблекло и растаяло среди ночных теней.

– Это уже неважно, папа. Она вернется. За нами.

Вася понимал, надо сказать что-то ободряющее, как-то встряхнуть дочку, вывести ее из этого состояния. Тут же перед его внутренним взором одна за другой замелькали сцены из фильмов, где женщин приводила в чувство хорошая пощечина. Он подался вперед, схватил пальцами мочку уха дочери и не сильно, но резко дернул.

– Ой! – вскрикнула Люба. – Больно!

Вася услышал в ее голосе живую обиду, заулыбался во весь рот, взял дочку за руку и проговорил:

– Пойдем, маленькая, спать пора. Утро вечера мудренее. Давай, забирайся на свой насест, а я пока себе белье принесу. – Не дожидаясь ее ответа, отец помог девочке встать на ноги, подтолкнул ее к кровати и вышел из детской.

Раньше, когда Люба была маленькой и спустя несколько лет после этого, когда совсем крохотным в их семье был уже Женя, они с Аллой по очереди спали в детской, на кресле-кровати, купленном специально для этого. Эта штука была не такой уж удобной. Ребра подушек норовили впиться в бока, а скрип сочленений, проявившийся вскоре после покупки, с годами стал возникать едва ли не при любом движении и звучал невероятно ехидно. Но у Васи остались весьма теплые воспоминания о тех ночах, благодаря детям, конечно же.