Не то место, не то время

Рядом с фонарем лежала пачка тряпичных хозяйственных перчаток. Подумав, я натянула их на руки. Лишним не будет.

Покинув кладовку, я вышла в коридор отеля. Вновь прислушалась. И вновь тишина. Но здесь я чувствовала себя гораздо лучше, чем в баре. Все дело в тусклом освещении, не дававшим теням из всех остальных помещений отеля поглотить коридор.

Выглянув из-за угла, я осмотрела лобби. Ни здесь, ни на улице, ни единой души. Что ж, пора начинать. Точнее, завязывать.

Спустившись в цоколь, я сразу включила фонарь. Его мощный луч выхватывал из кромешной тьмы обгорелые стены, останки оборудования спа-цента, изуродованный до неузнаваемости скарб отеля. Запах стоял ужасающий. От копоти и жженой пластмассы дышать было практически невозможно.

Под ногами хлюпала грязная вода, то и дело попадался какой-то мусор. Но я продвигалась вперед.

Двери от подсобок были сняты и выброшены во двор дома, еще во время нашего спасения. Туда же отправилась значительная часть хлама. Видимо, именно поэтому на территории подсобок было куда чище, чем в спа-центре. А та часть цоколя, где заперли нас с Аленкой и вовсе была очищена до основания.

На секунду мне стало дурно. Накатили воспоминания. Я вновь ощутила себя запертой в огненном аду. И память о недавней беспомощности, разбудила во мне неимоверную злость. А злость – отличный источник силы.

Кто-то из пожарных забыл здесь свой топор. Примостив на полу фонарь и направив его свет на обгоревшую стену подсобки, где нас заперли, я взяла чужой инструмент.

Топор был тяжел для меня. С огромной деревянной ручкой выкрашенной красной краской, железным наконечником. Копия того, с которым герой Джека Николсона бегал по отелю в знаменитом «Сиянии». Похоже, я шла по его стопам.

И как и спятивший герой, я замахнулась и всю свою злость вложила в удар.

Лезвие топора легко пробило тонкую перегородку. Никто и не знал, что она здесь есть. Все считали, что это стена здания. То есть, почти никто.

Доберись в тот вечерь огонь до нас, он легко бы сожрал лже-стену и то, что она скрывала. Мы бы, конечно, превратились бы в две головешки, но чужой план увенчался бы успехом. Мысленно, я вновь поблагодарила Аленку, таскавшую мобильный в кармане, и глупость убийцы, карманы не проверившего.

Навострившись работать топором, я разносила в щепки стену между мной и чужой скрываемой любой ценой тайной.

Жуткий тошнотворный запах забивал легкие. Глаза слезились от вони и пыли. Но я не отступала. Напротив, подгоняемая злостью и упрямством, я работала все быстрее.

Наконец, огромный кусок стены рухнул на пол. Откашлявшись от поднятой им пыли, я отерла рукавом толстовки пот со лба. Принесла фонарик и, вдохнув побольше воздуха, осветила пространство за разломанной лже-стеной.

Я увидела ровно то, что ожидала. Но все же боль судорогой свела живот. К горлу подкатила тошнота.

Сцепив зубы, я заставила себя не поддаваться слабости. Перехватив фонарь по крепче, вновь направила его луч на дно пространства за перегородкой. По размеру оно было не шире шкафа. Прорубленной дыры вполне хватало, чтобы осмотреть тайник во всех подробностях. Однако именно их я видеть и не желала. Сделала несколько фотографий и поспешила убраться из цоколя как можно скорее.

Фотографии в моем мобильном запечатлели изуродованный труп мужчины. Он гнил за стеной с самой весны. Отсюда и вечная вонь в цоколе. И не причем неисправность канализации и дохлые крысы, как считал персонал.

Разглядеть лицо покойного возможным уже не представлялось. Но в том, что это мужчина, сомневаться не приходилось. Некогда черный дорогой костюм, изящный галстук, повязанный в модный узел. Странно, я ведь так никогда и не видела фотографии Илларионова. Наверное, при жизни он был хорош собой. Во всяком случае, точно знал толк в красивой одежде.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и отдышаться. Прислонившись к стене коридора, я считала до ста и пыталась унять ураган мыслей и эмоций, что разрывал меня на лоскуты.

Но я сделала только половину дела. А, значит, пора продолжать. Отлепившись от стены, я пошатываясь пошла вперед. Однако на подходе к кабинету Инессы, злость и сила вновь вернулись ко мне. Поудобнее перехватив рукоятку топора, я открыла чужие владения украденным ключом.

Свет в ее кабинете я включила без опаски. После пожара все окна помещений, выходящих во двор, закрыли на уличные жалюзи. Сквозь них не пройдет ни единый лучик света. Очень удачно, надо признать.

Покинутый хозяйкой кабинет выглядел не прилюдно. Особого бардака заметно не было. Мебель никто не потрошил, хозяйское добро не крушил. Но все же кабинет обыскивали и не раз. Любимые хозяйкой безделушки стояли не в том порядке, ящики письменного стола задвинуты не до конца. Абажур лампы съехал на бок. Торшер стоит за креслом, а не рядом с ним. Несколько листов бумаги валялись на полу – ничего путного, рутинные бухгалтерские документы.