Не только память

— Кто расстраивается? — строго спросил тренер. — Разве вы не знаете, что мы завтра выиграем.

— Тун Со заболел.

— Жалко. Будет играть Мин Шве из университетской команды. А теперь на поле. И работать, работать. Завтра будет трудно, но кое-что мы сделаем. А самое главное — выиграем.

И такова уж сила авторитета, что, хоть я сам видел Бозененкова лишь пять минут назад совсем не таким веселым, я уже верил, что все в порядке.

После тренировки пошли завтракать. Бозененков следит за меню. «Пусть хоть на сборах как следует поедят мяса. Ребята-то небогатые и питаются в основном рисом. А нужны калории и еще раз калории». И за завтраком уже шутили и знали — выиграем.

Наверно, я в жизни еще не болел ни за одну команду так, как болел за сборную Бирмы в тот матч.

Стадион был переполнен — это всегда так говорится. Но стадион был переполнен уже за час до начала встречи. Он недалеко от центра, напротив железнодорожного вокзала, и перед большим матчем транспортная проблема в городе приобретает крупные масштабы. Темнеет рано, к началу матча пучки прожекторов подсвечивают необъятное облако дыма, встающее над трибунами. Если посмотреть-на противоположную трибуну, видно, как по ней перебегают красные огоньки — почти все курят.

Ждут. Где сейчас Бозененков? В раздевалке сборной Бирмы? Как он сам вчера сказал: «Главное — убедить ребят, что они сегодня выиграют. Мне, как учителю, дано знать их потенциал — а могут они многое, пожалуй, больше, чем китайцы. В первую встречу они благоговели перед авторитетом сборной Китая. Вот это благоговение надо-сбить».

На беговых дорожках большими птицами сидят «мальчики, подающие мячи». На рангунском стадионе они не мальчики, а пожилые индусы в поношенной военной форме. Они сидят на корточках, неподвижно. И только если мяч уже совсем близко, не спеша подходят к мячу и, подняв его, торжественно несут на вытянутых руках.

Не все на стадионе болеют за сборную Бирмы. Много китайцев. В одном Рангуне живет их около ста тысяч. Рангун — многонациональный город. Если проехать по-любой из параллельных реке улиц, то минуешь китайскую часть ее, индийскую и, наконец, бирманскую. В Рангуне много представителей национальных меньшинств Бирмы — каренов, монов, шанов. Особенно каренов. Есть небольшая армянская колония, берегущая родной язык, обычаи и религию. Правда, сейчас колония невелика — во время войны японцы вырезали почти всех армян. Интернациональность города видна и в многообразии храмов и церквей, которые сосуществуют в Рангуне. Да что говорить — встаньте на центральной площади города, у монумента Независимости. Слева — большая мечеть. Ее облезлые зеленые купола — фон для золотой пагоды Суле. Справа — серые шпили англиканской церкви. Если пройти дальше по улице, за мечеть, увидишь индуистский храм, армянскую церковь, католический собор, храм сикхов, здания Армии спасения, Ассоциации христианской молодежи, молельню адвентистов… Многие из церквей и сект управляются из-за границы и не очень дружественно настроены к бирманскому правительству.

Но сейчас на стадионе все равны, в какого бы бога ты ни верил. На Восточной трибуне — она, как Восточная трибуна стадиона «Динамо», — где цены ниже, а болельщики воинственней, чем на остальных трибунах, — много оранжевых тог. Монахи? Монашеское начальство не очень поощряет посещение монахами публичных зрелищ, но поделать ничего не может. Монахи стосковались в тени монастырей — а народ они в основном молодой, сытый — и уверенно проталкиваются на Восточную трибуну, присоединяя свои застоявшиеся голоса к стадионному хору.

В начале встречи бирманская команда бросилась к воротам гостей, но натолкнулась на мастерскую игру защитников. Еще одна атака и еще. Но ни один мяч не достигает вратарской площадки. И вот через несколько минут первый штурм бирманцев выдыхается. Методично, спокойно, пожалуй, даже слишком спокойно, китайская команда начинает наступление. На двадцать пятой минуте-первого тайма счет становится 1: 0 в пользу сборной КНР. Пожалуй, никто на стадионе толком не разобрался, как это произошло. Суматоха у ворот, удар, еще удар — и мяч тихо пересекает линию ворот.

Стадион притих. Будто этот гол уже все решил. И если еще будут голы — только в бирманские ворота.

До самого конца первого тайма бирманцы защищались. Защищались самоотверженно, ложились под мяч — но только защищались. А потом начался второй тайм. И когда бирманцы снова, как в начале игры, бросились к китайским воротам, стадион, хотя и оживился, но не возлагал, особых надежд на эти атаки. Они могли кончиться, выдохнуться в любой момент.

Но они не выдыхались. Они становились все живее, быстрее, будто игра только началась и команда отдыхала не десять минут, а несколько часов.