Не тот муж

— Поцелуй меня так, как ты целуешь лучшего мужчину на свете, — потребовал он, переведя взгляд на мои губы. — Заставь меня поверить, что мое предложение сделать этот брак настоящим полная ерунда.

Не дожидаясь моего ответа, он прикоснулся к моим губам, легко и нежно прихватывая и не переставая шептать в них.

— Докажи мне, что твои глаза, словно редкие изумруды сверкают не для меня, а для кого-то другого.

Я не обязана была доказывать ему ничего. Я знала, что его предложение ловушка, как знал это и он. Но Николас продолжал целовать и уговаривать, а правильнее сказать: соблазнять меня.

— Нет, — проговорила я и едва услышала себя. — Нет.

— Что твоя улыбка, как и любое движение губ никогда не принадлежали мне, — продолжал он тихо, но заставив вздрогнуть какие-то струны в моей душе.

— Нет, — проговорила я, неуверенная в том, что вообще произнесла это в слух.

— Заставь меня поверить, — сказали его губы, обжегши горячим дыханием мои, — что я боюсь этой любви больше, чем ты, Ида.

Я ответила на его прикосновение губ, сделала это сначала так же нежно, как и он. Вместо того, чтобы упираться и дальше, подняла руки, обняв и зарывшись в волосы, притянула его к себе, желая забрать его нежность, а больше показать, что все эти страхи не только про него, но и про меня.

— Ида, — позвал меня Николас, но этот зов был больше похож на стон. — Моя Ида.

Мои бедра уперлись в подоконник. Болезненное прикосновение дало понять, что отступать больше некуда и Николас словно почувствовал это. Он отступил, но только лишь за тем, чтобы обнять, скользнуть по спине и бедрам в успокаивающем жесте, провести ладонями по спине и вновь опуститься на ягодицы, сжав и приподняв их усадить меня на него.

— Черт бы тебя побрал, Николас, — прошептала я, сделав глоток воздуха и вновь поцеловала его.

Новый поцелуй был куда настойчивее и требовательнее прошлого. Я слала все к черту, потому что хотела получить его всего, желая, чтобы он стал моим первым мужчиной и остался в памяти навсегда. Этого желало все существо, воспламеняясь от все более страстного прикосновения губ и рук, гладящих ноги, ягодицы и спину, пульсируя и дрожа в ответ на его требовательное движение бедер между моих ног.

— Николас! Ник! Да где же ты?!

Из сладкой агонии меня вырвал голос. Он не принадлежал ни мне, ни Николасу (что было бы удивительно, правда?), ни его дворецкому Джорджу. Он шел извне и был знаком мне, да и Николасу тоже.

— Вот черт! — выдохнул он через несколько секунд, так тяжело дыша, как и я глядя мне в глаза совершенно черным взглядом. — Джордж, шли всех в пекло!

Его голос охрип и был едва ли таким раскатистым, как рассчитывал Николас.

— Как и обещал я не один! — продолжил мужчина и, судя по градусу жизнерадостности в голосе, он был изрядно навеселе. — Они помогут тебе забыть твою…

Все-таки проникнувший, а лучше сказать ворвавшийся в комнату Денис замолчал, застав нас в таком более чем интересном положении.

— Жену, — закончил за него Николас и тут же бросил. — Пошел вон!

Не знаю сколько бы еще продолжалась эта комедия положений, но разрядить атмосферу помогли присоединившиеся к нам la putaines. Как бы дорого они ни были одеты, но их нельзя было перепутать ни с кем. Взгляды и озвученный подтекст дали понять кто есть без предъявления визитных карточек.

— Что случилось, дорогой? — прощебетала одна из них невинно, но ожегши меня совершенно оценивающим взглядом. — Нас опередили.

Мои щеки вспыхнули с новой силой. Провидение или жизнь зло смеялись надо мной, или ставили препятствие на пути моего желание лишиться невинности конкретно с этим мужчиной.

— Не заставляй повторять, — проговорил Николас, спрятав мое пылающее лицо у себя на груди, — тебе и твоим подругам.

Он повернулся ко мне, не дожидаясь момента, когда развеселая компания закроет дверь за собой.

— Я знаю о чем ты думаешь, — произнес он, не обращая внимание на смех в коридоре.

Николас смотрел мне в глаза, и я не видела в них сожаления, лишь досаду вперемешку с весельем и надо признать, что это частично совпадало с моими чувствами. Разумная часть меня понимала, что произошло и не могла винить его за чужие поступки, а вот другая злилась, не желала угасать и требовала расплаты с его стороны в какой бы форме это ни выражалось.

— О чем же?

— Не дам тебе сбежать — произнес он, погладив мою щеку и зарывшись в волосы пальцами, — решив, что я похотливый мерзавец.

Он попал в самую точку, заставив мои губы растянуться в улыбке.

— А это не так, — даже не спросила, а просто произнесла я, стараясь совладать с непослушными губами, — Николас.

Его глаза уже не были такими темными как прежде. К ним вернулся серый цвет и выражение пристального внимания.

— Нет.

— Даже после того, как я сделала то, о чем ты просил меня? — поинтересовалась я, опустив лицо и посмотрев перед собой.

Под тонкой тканью рубашки в сверхмелкую голубю клетку скрывалось то, что я отчаянно хотела получить себе. Его дыхание приходило в норму не так быстро, как прояснившийся взгляд. Сердце так и вовсе отдавалось очень громким стуком мне в пальцы.