Не тот муж

— Это какао, — поправил Филип, смежив веки.

— А еще конфета растворяется слишком быстро, — я помешала жидкость леденцом и вытащила его, продемонстрировав не очень красивый остаток. Облезлый и кривой.

Ему что-то не нравилось, но я усиленно игнорировала этот факт.

— Тебе придется помочь мне, потому что я не смогу объясниться с горничной и описать ей как выглядел тот пакет. У меня отвратительный русский и я могу объясняться самыми простыми предложениями.

Я сделала осторожный глоток из стаканчика с извинениями. Напиток был сладким до выступивших мурашек.

— Но, наверное, отличный английский?

Он усмехнулся и сделал это как-то по-особенному красиво, тут же наградив меня какой-то разновидностью коварного взгляда.

— Тебя не проведешь.

Этот Филип был хамлом каких свет не видывал. Но что-то не сходилось в его Вселенной. Я не желала подыгрывать ему.

— Но я действительно очень прошу тебя прогуляться со мной до гостиницы. Иначе, я опоздаю на самолет.

— Хорошо, — выдохнула я и показала взглядом в сторону выхода.

Мы спустились вниз по лестнице, прошли к вновь улыбающемуся швейцару.

— Взамен ты расскажешь, что делал в Москве, — сказала я и похолодела.

Последние слова (сказанные естественно на французском!) пришлись как раз на момент, когда в здание вошел Николас со своей жадной до шопинга подружкой.

— Я модель. Приехал на съемки для журнала GQ. Сейчас мода на лохматых парней, и я активно пользуюсь этим.

Я перевела взгляд на смеющегося Филипа и, если честно сделала это с большущим трудом. Моя надежда на то, что Николас не услышал ничего потухла в тот миг, когда он очень внимательно посмотрел на меня.

* * *

[1] le mammie (франц.) — бабушка.

Глава 16

Глава 16

— Бабушке это правда не нравится, — говорил Филип, стреляя белоснежной улыбкой то в одну, то в другую сторону. — Она считает, что меня обязательно подсадят на что-то, обманут или вместо того, чтобы расплатиться расстреляют в темной подворотне.

— Она любит криминальные сериалы? — проговорила я, испытывая непреодолимое желание повернуться и вновь посмотреть на Николаса.

Я знаю, что он еще стоит на входе и смотрит в нашу сторону. Я чувствую его взгляд. Он осязаем всей поверхностью щеки, скулы и шеи.

— Верно. У нас есть парочка русских каналов и там вечно крутят — Филип пощелкал пальцами, наверное, таким образом помогая себе вспомнить нужное — «Улицы разбитых фонарей» и еще…

Я спешно искала варежки. Спутница Николаса продолжала болтать без умолку, рассуждая о тряпках, разбавляя их жалобами на то, что Ник такой скупердяй. Такой! Ему надо было купить ей машину. Срочно-обморочно!

— Иди, я догоню, — раздалось сбоку знакомым голосом, от которого стало тревожно внутри.

Заторопившись пуще прежнего, я наконец выхватила супермягкие белоснежные перчатки из секретного отдела. Они были красивыми, а еще не практичными и хранились на какой-то особенный случай. Какой? Я и сама не знала. Все мечтала, что начну снимать для инсты. Но последнее время было не до нее.

Сейчас тоже. Мое сердце стучит, как у перепуганной пичужки.

— Я не вспомню название, но это так странно — актеры там те же самые.

Я изогнула бровь, наконец натянув перчатки на дрожащие от волнения пальцы.

— Может быть, потому что для вас — все русские на одно лицо?

Я сказала это очень громко, чтобы это услышал другой мужчина. Пусть поймет меня. Ведь он такой проницательный. А после догонит эту свою Карину.

— Вообще-то я на четверть русский — обиделся Филип. — Серьезно, зачем называть сериал по-другому, если там все одно и тоже?

— Не знаю. Но, наверное, это какой-то маркетинговый ход. Люди устают от долгих историй.

Он повел меня за собой.

— Ты шутишь? — спросил Фил, а потом потерялся в скрежете и возмущениях людей, оказавшихся с ним рядом.

Я уже вступила в «карусель» двери и была тут же выдернута из нее, после чего раздался этот ужасный звук, от которого зазвенело в ушах, а руки покрылись россыпью мурашек.

— Всего полгода прошло, а ты уже выучила первые уроки стервозности, — проговорил Николас, удерживая меня за запястье, — Артемида.

У меня перехватило дыхание от всего — от его поступка, слов и того, что он продолжал делать, а именно ломать чужую собственность, нажимая на нее носком ботинка. Никогда бы не подумала, что вращающуюся дверь можно вывести из строя вот так просто.

— Всего шесть месяцев прошло, а все русские стали для вас на одно лицо, — ответила я, повторившись и рассматривая его лицо. — Вы не узнали меня.

Он практически не изменился и продолжал быть безукоризненным в своем выходном образе. Но изменения были, но я не смогла понять в чем именно они заключаются. Николас не давал сосредоточиться — ведь он был рядом и пользовался все тем же парфюмом, а еще он дотрагивался до меня, обжигая незащищенную мехом кожу запястья.

— Не узнал? — переспросил он таким напряженным голосом. — Серьезно?

Стало понятно, что я удивила его. Но в моей реальности все было именно так.

— Да, — подтвердила я, а потом посмотрела на запертого за стеклом Филипа. — Вы дверь сломаете.