Не твой герой

— Я никогда ни о чем тебя не просил. Чего ты хочешь? Что я могу тебе дать?

Деньги. Ты хочешь деньги? Я одиночка, поэтому смог многое сэкономить. К тому же, все

бабушки и дедушки завещали мне все свое имущество.

— Мальчик, мне не нужны твои деньги.

— Я знаю, что они тебе не нужны, но ты всегда жаждешь большего. Как насчет

власти, шанса победить Дентона в суде? Он ведь такой же гигант, как и ты, верно?

— Нет. Найди кого-нибудь другого, — он пытается закрыть дверь, но я хватаюсь за

нее и толкаю обратно, входя внутрь. Дом ничуть не изменился. Такой же холодный и

стерильный. Неприветливый.

— Пожалуйста. Я прошу тебя. Я знаю, как чертовски ты хорош в своём деле. Я

никогда не попрошу тебя о чем-либо еще раз. Тебе больше никогда не придется видеть

меня снова.

54

Он качает головой, и я хватаю его за руку. Вырвавшись из моего захвата, отец

отступает.

— Пожалуйста. Знаю, ты ненавидишь меня. И хоть я не понимаю почему, но уже

смирился с тем, что ты сделал. Но я ведь твой сын, я просто... пожалуйста, — я пытаюсь

сморгнуть влагу, внезапно скопившуюся в моих глазах, и поражённый, прислоняюсь к

стене.

Он идет на кухню, но я не следую за ним. Звенит стекло, и мгновение спустя он

возвращается со стаканом, наполненным прозрачной жидкостью. Отец делает большой

глоток, потом ставит стакан на стол. Снова открыв документ, он просматривает его.

— Мне необходимо документальное подтверждение того, что она не шлюха.

— Она не такая, — огрызаюсь я.

Он медленно поднимает голову.

— Я не говорю, что она такая, но это то, что они собираются доказать. Мне нужна

документация о часах работы, ее счетах, ее долгах, имена ее бывших парней, друзей и

родственников. Я сделаю это для тебя, и мы, бл*дь, квиты, — он смотрит на меня, и я

киваю в ответ.

* * *

— Что ты здесь делаешь так рано? — спрашивает Джим, когда я подсаживаюсь к

бару.

— Я только что разговаривал со своим отцом.

— О! — он берет мою рюмку и наполняет ее виски.

Я погружен в свои мысли... Опрокидываю стопку и маню бармена двумя пальцами,

показывая, что хочу повторить. Он наливает и спрашивает:

— Какого черта ты говорил с этим придурком?

— Бывший Кортни судится с ней за опеку над Беном, и ей нужен хороший адвокат,

— я пожимаю плечами, будто в этом нет ничего особенного. Я уже упоминал Кортни и

Бена раньше в разговоре с ним, так что он знает о них. Джим понимает, что это значит. Он

знает все, что случилось с тех пор, так как дружил с моим дедушкой.

— И потому твоя первая мысль — обратиться с просьбой к своему отцу? К человеку,

который сделал твою жизнь несчастной?

— Да, — смеюсь я, — так и было. Ей нужен лучший, и, к сожалению, он лучший.

— Как давно ты разговаривал с ним?

— Восемь лет назад.

— И спустя восемь лет у тебя не возникло проблем с тем, чтобы подойти к нему и

попросить помочь женщине, — он свистит. — Она должно быть чертовски особенная.

Я позволяю его словам осесть внутри меня. Она такая. Кортни чертовски особенная.

А еще добрая, щедрая, красивая, смешная. Она — прекрасная мать, трудоголик и

независимая личность.

— Да, она такая и есть.

Мои чувства к Кортни лишь стали сильнее: меня поразило, как сильно я скучал по

ней в течение последних четырех недель. Я, наконец, понял, что она была готова дать мне,

и каким я был идиотом, сбежав от этого. Не знаю точно, чего хочу, но знаю, что жажду

быть частью ее жизни. Бен — часть ее. Я не позволю ничему случиться с ним. Не

попросив помощи у отца из-за своей глупости, я мог бы потерять двух человек, значащих

для меня целый мир. Никогда не позволю ни ее бывшему, ни кому-либо еще навредить

им. После того, как мы пройдем через это, я собираюсь доказать ей, что она была права

насчет нас все это время.

Кортни

55

Мона, вновь наполнив мой бокал вином и убедившись, что Бен спит, присоединяется

ко мне на диване.

— Спасибо.

— Не за что, — она отпивает из бокала и ставит его на журнальный столик. — Что я

могу сделать? Я чувствую себя такой беспомощной.

Из меня вырывается горький смешок.

— Я должна была провести весь день в поиске адвокатов, но всякий раз, начиная, я

понимала, что у меня нет денег. Я облажалась, — слезы вновь выплескиваются наружу, и

я проклинаю себя за подобную слабость.

— Я помогу тебе. Сниму наличные со своей кредитки или чем-то еще.

— Нет. Я не могу позволить тебе сделать это.

— Это не для тебя, это для Бена. Прекрати упрямиться и прими помощь.

Она права, и если бы это было любой другой ситуацией, не имеющей отношения к

Бену, я бы никогда не приняла деньги от кого-то. Но это — мой единственный выход.

— Ненавижу это, но я должна, — признаю я.

— Ты сделала бы это для меня?

— Конечно, если бы я могла, то сделала бы.

— Тогда все улажено. Обзвони всех поблизости и назначь встречу с адвокатом, а я

пойду в банк в понедельник. Мы разберемся с этим. Он не заберет Бена.

Я хочу, чтобы ее уверенность передалась мне, но знаю, чем все это кончится —

бедная мать-одиночка против неким образом разбогатевшего мужчины, нанявшего

лучших адвокатов в городе. Его слово против моего. Я работаю в стрип-клубе. И я так зла