Не убоюсь зла

Я уже готов был выразить возмущение тем, что прокурор задает на-водящие вопросы, попросту подсказывает свидетелю ответ, и потребо-вать занести все это в протокол, но разгневанный Липавский, к счастью, опередил меня:

-- Как это я забыл? Мне сионистские деньги не нужны! Я их отдал Запылаевой!

Тут Солонченко объявил перерыв и отправил меня в камеру ужи-нать. Когда я вернулся, Илюхина уже не было: уехал домой. Следова-тель записывал в протокол последние вопросы и ответы.

-- Прочтите и распишитесь, -- протянул мне Солонченко плоды сво-его труда.

Это еще что такое?! -- не верю я своим глазам, читая ответ Липавского на мой вопрос о судьбе денег. В протоколе было написано: "День-ги, которые вручил мне Щаранский для Запылаевой, я отдать ей не ус-пел и позднее отнес их вместе с документами в приемную КГБ".

-- Что это значит? Ответ-то был совсем другой! -- возмутился я.

-- Ах, да, верно, -- с некоторым смущением сказал стоявший за моей спиной Солонченко, -- но свидетель потом вспомнил, как было на самом деле и уточнил.

-- Ваши с Липавским воспоминания в мое отсутствие не имеют ника-кого отношения к тексту протокола очной ставки!

Не успел я еще сообразить, включить ли протест прямо в протокол или написать отдельное заявление, как Солонченко выхватил у меня "спорный" лист и порвал его в мелкие клочки.

-- Вы правы, не будем нарушать требования УПК, -- решительным тоном сказал он и переписал весь лист заново, точно передав на сей раз слова Липавского.

А тот прежде чем поставить свою подпись помялся и робко спросил:

-- Могу я прибавить в конце уточнение: мол, позже вспомнил, как было в действительности?

-- Очная ставка окончена. Закон нарушать не будем, -- холодно от-ветил следователь.

На следующий день Липавского будет допрашивать Губинский и по-зволит ему записать свое уточнение. Только ради этого следствие про-длится лишний день, зато дело будет сдано чистым.

16. ПРЕДЪЯВЛЕНИЕ ОБВИНЕНИЯ

Десятого февраля Солонченко в присутствии Володина, Илюхина и Черных предъявил мне обвинение в окончательном виде. Если первое, с которым меня познакомили в начале следствия, состояло из нескольких строк, то теперешний текст составлял шестнадцать машино-писных страниц. Оно изменилось и качественно: я теперь был дважды изменником Родины -- "в форме помощи иностранным государствам в проведении враждебной деятельности против СССР" и "в форме шпио-нажа" -- и единожды -- антисоветчиком, "занимавшимся агитацией и пропагандой, проводимой в целях подрыва или ослабления советской власти". Это означало, что меня могут приговорить дважды к смертной казни и в дополнение к этому -- к семи годам лишения свободы и пяти годам ссылки, как тут же пояснил мне прокурор.

Я что-то пошутил насчет неограниченной власти уголовного кодекса над живыми и мертвыми, но в общем-то особой радости не испытывал. Хотя никаких сюрпризов в тексте обвинения вроде бы не было, сам его казенный язык подавлял мрачной беспощадностью, не оставлявшей ме-ста для нормальной человеческой логики и здравого смысла. Вот за что мне полагалась первая "вышка":

"Щаранский А.Б., будучи враждебно настроенным к советскому го-сударству, его государственному и общественному строю, изменив Ро-дине, умышленно действуя в ущерб государственной независимости и военной мощи СССР, в 1974-1977 годах систематически оказывал по-мощь иностранным государствам в проведении враждебной деятельно-сти против СССР, с 1976 года и вплоть до ареста занимался шпионажем, а также проводил в 1975-1977 годах в целях подрыва и ослабления со-ветской власти антисоветскую агитацию и пропаганду.

Для достижения своих изменнических замыслов Щаранский ус-тановил и в указанный период поддерживал преступные связи с рядом находившихся в СССР дипломатов, корреспондентов и иных пред-ставителей капиталистических государств, многие из которых явля-лись агентами спецслужб США, а также с приезжавшими в СССР под видом туристов эмиссарами международных сионистских органи-заций. По личной инициативе и по поручению этих лиц Щаранский систематически снабжал их изготовленными при его участии враж-дебными Советскому Союзу документами, в которых он призывал правительства капиталистических государств -- прежде всего США -- под предлогом заботы о правах человека постоянно оказывать дав-ление на Советский Союз с целью изменения его внутренней и внеш-ней политики. Данные материалы активно использовались реакционными кругами капиталистических государств в проведении враж-дебной деятельности против СССР, о чем ему было доподлинно из-вестно".

Далее перечислялись два десятка эпизодов, квалифицированных как измена Родине в форме помощи иностранным государствам: встречи с сенаторами и конгрессменами в гостиницах "Россия" и "Советская", на-званные "конспиративными"; "конспиративная" же встреча с Пайпсом; серия обращений в поддержку поправки Джексона; призывы к прави-тельствам западных стран и к еврейским общинам свободного мира не забывать об узниках Сиона, требовать от Советского Союза выполнения взятых им на себя международных обязательств...