Не убоюсь зла

-- Это грабеж! Вы обязаны выдать мне все вещи. Книгу псалмов вер-ните по крайней мере!

Меня пытаются вести к машине силой, но я вырываюсь, сажусь в снег и еще громче требую своего. Расчет простой: рядом -- жилые дома. КГБ не захочет привлекать к нам внимание людей. И действительно: после короткого совещания один из них, судя по всему, главный, спра-шивает меня:

-- Что еще за книга? Где она находится?

Я объясняю. Машина, в которой меня привезли, срывается с места. Я стою в окружении кагебешников, глубоко вдыхая морозный воздух. До-полнительная прогулка еще ни одному зеку не повредила. Кто знает, что ждет меня впереди?..

Минут через двадцать машина возвращается; шофер выходит из нее, отдает мне книгу, и я сажусь в "Волгу". Со мной, кроме шофера, едут трое: один впереди и двое по бокам -- типичные "хвосты" из породы тех, что сопровождали меня когда-то по улицам Москвы: серые угрюмые ли-ца, одежда, будто специально подобранная так, чтобы не на чем было остановиться глазу. Рядом с шофером -- человек интеллигентного вида, напоминающий мне чем-то следователя Губинского из Лефортово, та-кое же узкое лицо, внимательные умные глаза. Он говорит вежливо, но твердо:

-- Давайте, Анатолий Борисович, не будем по дороге ссориться. Пора бы вам уже научиться жить с нами в мире.

Он достает из "бардачка" какой-то предмет и что-то с ним делает. Салон машины заполняется музыкой. "Да ведь это кассета, которую он вставил в автомобильный стереомагнитофон!" -- соображаю я и радуюсь встрече с первым посланцем полузабытой цивилизации. Вспоминаю, что видел такую штуку лишь раз в жизни -- в машине американского дипломата. У него, кстати, ее довольно быстро сперли в Москве. Инте-ресно, во всех ли автомобилях сейчас такая штука или только в кагебешных?

Я оборачиваюсь. В "Волге", которая едет за нами, рядом с водителем сидит начальник группы, я стал про себя называть его "босс". Мы выез-жаем на сравнительно широкую дорогу, но сразу попадаем в пробку. Ог-ромный самосвал занесло на повороте, и машины медленно и осторожно объезжают его. Милиционеры в своем автомобиле, возглавляющем наш кортеж, включают сирену, мигалка на крыше начинает быстро вра-щаться, из репродуктора раздаются какие-то команды. Другие машины жмутся к обочине, освобождая нам проезд, и вот мы уже опять на пол-ной скорости мчимся вперед.

За окнами мелькают поля, леса, поселки. Проносимся мимо поста ГАИ. Но что это? Действительно постовой отдал нам честь или мне по-казалось? Должно быть, принял нас за большое начальство, ведь в такой компании, с персональной милицейской машиной да еще с одной сопро-вождающей "Волгой" путешествует разве что первый секретарь обкома! Присматриваясь к дороге, жду очередного поста. Точно, так и есть, га-ишник поспешно перекрывает движение на перекрестке, а когда мы приближаемся, делает два шага вперед и отдает нам честь! "Ах, знал бы он, кто его честь принимает!" -- думаю я и смеюсь. Но лица моих спут-ников суровы, юмор ситуации не дошел до них. Когда при въезде в сле-дующий поселок очередной постовой вытягивается в струнку и козыря-ет, я высовываю в окно руку и приветственно машу ему. Тот, заметив арестантскую телогрейку и шапку, изумленно таращится на меня, мед-ленно отводя от виска ладонь с вытянутыми пальцами. Кагебешник со злостью водворяет мою руку на место и быстро закрывает окно.

-- Что там у вас происходит? -- спрашивает по рации из второй ма-шины "босс".

-- Щаранский хулиганит. Пытался что-то крикнуть милиционеру.

-- Закройте окна! -- следует команда.

-- Уже сделано, -- отвечает "интеллигент", и в машине вновь надол-го воцаряется тишина. Мы несемся дальше по заснеженным уральским дорогам.

-- Мне надо отлить, -- говорю я через некоторое время. "Интеллигент" совещается с шофером.

-- Сейчас будет заправочная станция.

Вот наконец и заправка, но выйти мне не дают. Начальнику, види-мо, не нравится, что там есть люди, а вдруг я снова выкину какой-ни-будь фортель? Несколько фраз по рации -- и мы едем дальше. Останав-ливаемся на пустынном отрезке шоссе. По обеим сторонам его, метрах в двадцати от обочины, густой лес. Но туда меня не ведут -- опасно, могу сбежать. Мне предлагают оправиться прямо на шоссе. Я стою за "Вол-гой", а один из милиционеров машет жезлом проносящимся мимо ма-шинам: давайте, давайте, мол, не задерживайтесь! Два моих телохрани-теля пристраиваются рядом со мной, один -- справа, другой -- слева. Убедившись, что я не собираюсь бежать в лес, а занимаюсь тем, ради че-го попросил их остановиться, они следуют моему примеру и расстегива-ют ширинки.

Начав это несложное дело раньше их, я его раньше и заканчиваю. Застегнув брюки, я быстро оглядываюсь по сторонам и имитирую рывок в сторону леса, делаю вид, что собираюсь пуститься в бега. Оба кагебешника автоматически повторяют мое движение, обливая свои руки и штаны собственной мочой. Я злорадно ухмыляюсь: будете знать, как не пускать меня в нормальную уборную!

Я сажусь в машину, а мои конвоиры долго отмываются, поливая друг другу из канистры. И вот мы снова мчимся по белому шоссе.