Не убоюсь зла

-- Я сегодня дежурю, заодно и с вами решил встретиться, -- объяс-нил Солонченко.

Никаких вопросов он не стал задавать, но предложил мне ознако-миться с постановлением о проведении графологической экспертизы. Текст его был примерно таков: "14 марта 1977 года дворник-сантехник гражданин Захаров, проводя уборку во дворе дома номер такой-то по улице Садово-Самотечная, в котором находится московское бюро газе-ты "Лос-Анджелес Тайме", нашел машинописные материалы с правка-ми от руки, которые сдал 15 марта 1977 года в приемную КГБ СССР. Рассмотрев эти материалы, следователь КГБ Шерудило направляет столько-то страниц на экспертизу для выяснения, исполнены ли руко-писные правки текста почерком корреспондента газеты "Лос-Анджелес Тайме" Роберта Тота".

Далее шло стандартное для протоколов такого рода описание каждой из страниц: "Страница 1-я начинается с таких-то слов и кончается таки-ми-то," -- и так далее. О содержании материалов не говорилось ничего, но по начальным и завершающим словам каждой страницы можно было понять, что речь там шла о КГБ, отказниках, диссидентах, обо мне и моем аресте.

"Вот наконец-то и детектив начинается", -- подумал я. Солонченко, улыбаясь, смотрел на меня и приговаривал:

-- Вот так-то, Анатолий Борисович, вот так-то!

Лишь недавно почувствовав себя хозяином положения во время до-просов, я не собирался позволять ему вновь изменить психологическую атмосферу наших бесед и потому, заглушая тревогу, сказал с иронией:

-- До чего ж толковые дворники у вас на службе -- найдут все что угодно, только прикажите да текст продиктуйте.

Однако следователь на сей раз хорошо подготовился к разговору. Он, казалось, только и ждал такой реакции.

-- Захаров -- конечно, случайность. Найти мог и кто-нибудь другой, но вот то, что бумаги эти были найдены и переданы нам, -- это уже, ра-зумеется, не случайность. Помните дело Локкарта -- заговор послов?

Я машинально кивнул. Вдохновленный Солонченко сел на диван ря-дом с моим столом и продолжал:

-- Тогда тоже все началось с маленькой бумажки, которую вы-ронила из своей сумочки некая мадам. А за ней шел случайный про-хожий, солдат Красной Армии; он поднял бумажку и, прочтя текст, передал ее в ЧК. Феликс Эдмундович так тогда и заявил: "То, что именно этот солдат нашел документ, -- это случайность, но то, что заговор разоблачили, -- закономерность. Потому что весь советский народ стоит на страже интересов нашей страны". Тогда, как вы по-мните, мы не остановились перед арестом дипломатов. Сейчас си-туация схожая. Так неужели вы думаете, что нас остановят какие-то корреспондентские карточки, угрозы американских сенаторов? Шпи-онскую деятельность ваших друзей мы пресекли. У нас есть доста-точно материалов, доказывающих, что и ваши отношения с ними от-нюдь не так невинны, как вы пытаетесь изобразить. Одни только беседы с Тотом в машине чего стоят!

Опять эти загадочные беседы в машине -- то, над чем я ломаю голо-ву все последние дни!

-- Неужели забыли, Анатолий Борисович? Ничего, скоро вспомните. Пора бы уж вам понять, что мы с вами здесь не в бирюльки играем, что речь идет о безопасности советского государства! Если вы оказались не-вольным сообщником американских шпионов, то чем скорее вы от них отмежуетесь, тем лучше и для вас, и для других евреев, от чьего имени вы выступали.

Было очевидно, что Солонченко пытается перейти в наступление по-сле неудач последних недель. Я же, повторяю, не хотел уступать ему инициативу, снова уходить в глухую оборону, как в первые месяцы до-просов, и, уставившись в "найденные" Захаровым листки, лихорадочно соображал, как отразить атаку следователя, как сбить с него спесь.

Вдруг мне бросились в глаза два слова: "арест Щаранского", и я вне-запно понял, какую они допустили оплошность. Обрадовавшись, я по-ступил как последний идиот...

-- До чего же замечательная, однако, метла у вашего дворника! Ме-ня не успели арестовать, впереди целые сутки, а он уже нашел матери-алы Тота о моем аресте! Вот уж действительно -- случайностей в вашей работе не бывает!

Солонченко подошел к моему столику и склонился над бумагами. Я увидел его растерянное лицо и только тогда понял, какую сморозил глу-пость, обратив внимание следователя на накладку, которая у них пол-училась. Теперь-то они уж найдут способ ее устранить.

Пока я ругал себя последними словами, Солонченко молчал, а по-том, наконец, сказал:

-- Не придирайтесь к техническим деталям, Анатолий Борисович. Вы же не знаете, о чем там у Тота идет речь, -- должно быть, о предсто-ящем аресте, ведь вы ожидали его, не правда ли? Все эти мелочи несу-щественны, важно то, что американская шпионская сеть раскрыта, что ЦРУ потерпело провал. У нас есть серьезные улики, подтверждающие связь сионистов, в том числе и вашу, с этой сетью, а потому судьба всего движения за выезд в Израиль -- в ваших руках. Не говоря уже о вашей собственной жизни. Так что думайте, пока поезд не ушел.

Все это было сказано уже без того пыла, с которым он начал допрос. Солонченко заметно нервничал и быстро отправил меня в камеру.