Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

Малый зал. (Встретил Игоря Попова — он оформлял.) Славкин сидел в зале.

Филозов,

Гребенщиков,

Щербаков,

Полякова,

Андрейченко,

Петренко!!

Романов.

Это — не спектакль!! Это — что-то в другом, более объемном измерении. Как это делается, никому пока не понять. Васильев — грандиозный режиссер. Описать спектакль не могу, не в моих силах.

25 февраля 1985 г.

Театр имени Моссовета, «Вдовий пароход», режиссер Яновская.

«Высокий» пример мертвого театра. Просто ужас — это невозможно смотреть. Впечатление очень плохих артистов, а может, это так и есть. Вот провинция — так провинция. «Наигрывают», как… лошади.

Больно, тоскливо смотреть на реакцию зрителей. Боже, о каком там уровне может идти речь. «Кушают», просто едят эту гадость и получают свое удовольствие. Это мучительно, но… Огромный зал, красивые люди, оделись, пришли… Смотрят и… верят!

26 февраля 1985 г.

Театр «Сфера», Еланская.

«Комедии Зощенко» — как понравился театр (здание)!! Чудо. Вот бы что-нибудь такое! Так интересно работать.

28 февраля 1985 г.

Репетиция М. А. Захарова. «Ревизор», 4-й курс Гончарова, в театре имени Маяковского, большой репзал. М.А. элегантен, вельвет в коричневых тонах. Репетиция спокойная. Легкие правки. Необычная интонация. Конечно, все сегодняшнее, от костюмов до идей и типов. Особенно типов.

28 февраля 1985 г.

14 часов 18 минут. Сдали экзамен по режиссуре. Играли своего «Лира». Зрелище получилось интересное. Кафедра приняла хорошо, говорили, что даже «праздник всего института».

5 марта 1985 г.

Чем больше читаешь, тем больше остается непрочитанного, этот парадокс пришел мне в голову и теперь не кажется парадоксом.

11 марта 1985 г.

Сейчас шел по улице. Повсюду флаги с черными лентами, портреты в траурных рамках, но атмосфера какая-то спокойная, даже деловая, я бы сказал. Вспомнил другой март, 1953 года. Я хорошо помню этот день (да и все предыдущие, бюллетени о здоровье по радио, теперь почему-то сообщают только постфактум). Тогда все были, кажется, подготовлены к неминуемому, и все-таки смерть его грянула как гром. Я, например, просто не верил, что он может умереть, такая простая, человеческая вещь, как смерть, никак не вязалась с этим богочеловеком.

Отец со своим другом Паушкиным молча сидели в большой комнате у стола. Стояла бутылка водки и два стакана. Мать что-то делала на кухне так тихо, что ее не было слышно. Я выглядывал из спальни в большую комнату, где на стене, всегда включенный, висел репродуктор (тогда так все называли радиоточку), и пытался уместить в маленьких мозгах своих невероятное! Умер Сталин!

В день похорон, в ту самую минуту, когда все должно было остановиться и гудеть, отец был в рейсе, в лесу, где-то в глуши, в кабине сидел капитан Медведев (видимо, из оцепления ехал в поселок). По часам они остановились и, глядя друг на друга, вылезли из машины и встали по стойке «смирно». Потом отец просунул руку в кабину и нажал сигнал. Он боялся посадить аккумулятор, машина была старенькая, но прогудел сколько положено. Выкурили по сигарете и молча поехали дальше. Мне все это рассказывал отец. Рассказывал без всяких вторых планов. Просто, как было.

Сейчас транслируют Красную площадь. Прощаются с К. У. Черненко.

13 марта 1985 г.

Поздно. Таня спит. Написал письма домой, Леночке, Иодынису в Пензу (они с Лидой прислали нам чудесные подарки — свои работы).

И вот сижу, задумался… Все глубокие мысли одолевают. Выбываю из репертуара, посмотрел сейчас — мне в Вильнюсе-то и играть нечего будет… вот тебе и ведущий артист. Тянул весь репертуар на себе и вот… А ставить — неизвестно когда буду. Конечно, тут есть отчасти объективная причина — отъезды на сессии, но ведь это только отчасти. Не думаю, что было бы намного лучше положение, сиди я тут, на месте. Нет, это такая штука ненормальная — театр.

Завтра репетиция «Рядовых» — буду вводить Галю Российскую на Веру.

Артур звонил с предложением работать вместе над «Экспериментом» (т. е. вместе ставить), но, видно, у него это болезненное. Договорились, что придет ко мне на разговор, потом позвонил, сказал, плохо себя чувствует, потом как-нибудь… Честно говоря, мне это тоже не очень нужно, после «Рядовых» заклялся с кем-то ставить. Для меня это, видимо, тяжело.

13 марта 1985 г.

Театр живет тихо, спокойно, ровно как-то, и, пожалуй, никто не понимает, в какую полосу мы вступили. По крайней мере, такое впечатление… А события этих дней отзовутся на всех.

Итак, позвонив и предложив работать с ним над спектаклем, Артур на пару дней исчез, потом уже 16-го вечером стал звонить опять и уже настойчиво повел разговор об этом. Он решил, что только при этом условии, т. е. работая вместе со мною, сможет вернуться в театр. «Мигдату я все объясню, — говорит, — мне это необходимо, чтобы именно ты… и т. д. В противном случае посылаю все… и ухожу на инвалидность». Но сомнений у него никаких не было, ему и в голову не приходило, что Мигдат может не согласиться, или еще что-то. И мысль эта очень его подогрела, как мне показалось, говорил так бодро, с такой надеждой.