Не упусти

Сорока попыталась вспомнить последний фильм, на который ходила в кинотеатр, но не смогла. Когда Эрин было шестнадцать, а Сороке – десять, они вместе ходили в кино. Намного позже Сорока узнала, что Эрин за это платили. Что-то вроде работы няни. Сестра сидела рядом с ней на новых мультфильмах и все время с кем-то переписывалась. Сорока казалась себе очень взрослой, когда ехала в машине с Эрин, и не особо возражала, если сестра отказывалась взять ее за руку, купить попкорн или взглянуть на мультик. Иногда Эрин уходила на середине сеанса и возвращалась во время титров, от нее пахло сигаретами и чем-то горьким – потом Сорока поняла, что это был одеколон парня сестры.

– Что думаешь? – спросил Бен.

Сорока изо всех сил пыталась вернуться в настоящее. Она видела перед собой лишь свет мобильного телефона Эрин в темном кинотеатре, запах ее парня и попкорна с маслом, ощущение тупой боли, когда девочку бросали одну в зале, и десятки мультиков, которые Эрин никогда не интересовали.

– Хорошее предложение, – наконец выдавила она, надеясь, что не запоздала с ответом и что он прозвучал искренне. Потому что предложение действительно было хорошим.

– Ладно, отлично! – сказал Бен. – Откажемся от вечеринки в пользу кино.

– Простите, в пользу чего? – спросила Клэр, перегнувшись через Сороку и глядя на Бена свысока.

– Мы просто рассматриваем другие варианты, – сказал Бен.

– Тогда рассмотри вариант пойти на вечеринку или еще лучше – вариант найти новую лучшую подругу, – парировала Клэр.

Сорока подумала, что Клэр, наверное, шутит, но она всегда плохо читала людей, и ей не хотелось, чтобы Бен и Клэр из-за нее ссорились. Не успев как следует обдумать эту мысль, она сказала:

– Клэр, мы ненадолго придем на вечеринку, а потом пойдем в кино.

Клэр прищурилась:

– Мне нужен по крайней мере час на вечеринке.

– По рукам, – сказала Сорока.

Клэр перевела взгляд на Бена.

– Договорились, – согласился он, улыбаясь.

– Отлично, – ответила Клэр, – я ненавижу вас обоих, но ладно.

* * *

Сорока провела субботнее утро на матрасе-пицце, перед этим оттерев наконец рвоту матери с ковра родительской спальни и бросив испачканную желчью одежду в стиральную машину с остатками пятновыводителя, которые нашлись дома.

Звонили из больницы, сказали, что Энн-Мэри выпишут в понедельник.

Сорока старалась не смотреть на садовый сарай. Свет не горел, но в животе оставалось странное ощущение. Будто она не могла что-то вспомнить.

Около одиннадцати она зашла в продуктовый магазин, чтобы закинуть деньги на телефон и купить коробку дешевого стирального порошка.

На парковке Сорока написала сообщение Бену:

Увидимся в час!

Хорошо!

Вернувшись домой, она положила в стиральную машину еще одну стопку одежды и вынесла книги об Амелии Эрхарт на задний двор. У нее оставалось чуть больше часа, чтобы просмотреть их перед встречей с Беном. Сорока села на край бассейна и свесила ноги в воду, которая уже не была зеленой, но еще воняла хлоркой, отчего ей стало спокойно и радостно.

Бассейн был обычным. И задний двор был обычным. Все было обычным, даже садовый сарай с выключенным светом и запертой дверью.

В библиотеку Сорока пришла рано и решила подождать на скамейке перед входом, потому что погода была хорошая и ей не хотелось пропустить Бена, который ровно в час приехал на светло-синем велосипеде.

Маргарет всегда считала, что встречать знакомых там, где ты обычно их не видишь, неприятно, а с Беном они виделись только в школе. Здесь, возле библиотеки, на велосипеде, Бен почти казался незнакомцем. На нем был велосипедный шлем, от которого голова чуть вспотела, а волосы спутались. Бен помахал ей. Сорока встала со скамейки и подошла к нему, пока тот цеплял велосипед к стойке.

Маргарет задумалась, кажется ли она ему такой же чужой.

На ней были майка на тонких бретельках, которую не разрешалось надевать в школу (очевидно, голые плечи – это полный разврат), и шорты, которые тоже не разрешалось носить в школе (потому что, когда она держала руки по бокам, шорты были выше кончиков пальцев).

Во всяком случае, Бен без труда ее узнал и даже сделал жест, будто собирался ее обнять, но Сорока была благодарна, что он передумал и вместо этого поправил ремни на рюкзаке.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – ответила Сорока.

– Хорошо на улице, да?

– И правда хорошо.

– Чем ты сегодня занималась?

– Да ничем особенным. Так, постирала. А ты?

– Помогал родителям во дворе, – сказал он. – Кажется, я немного обгорел.

Он поднял руки, которые действительно стали бледно-розового оттенка.

– Алоэ, – посоветовала Сорока. А потом несколько минут размышляла, не стоит ли вместо книг об Амелии Эрхарт почитать руководство о том, как стать хорошим собеседником, потому что вот это «алоэ» никуда не годилось.

– Ну что, зайдем? – спросил Бен.

Они нашли свободную кабинку в дальней части библиотеки. Сорока достала из сумки книги об Амелии Эрхарт и положила на стол.

– Ну, с чего начнем? – спросил Бен.