Не в деньгах счастье

— Валера, а ты готов к общению с девицами? Ты ведь почти литр принял на грудь. Я-то за весь вечер всего пятьдесят или сто граммов процедил. Я люблю такой хороший коньяк как этот «Курвуазье», созданный во Франции для Наполеона Третьего, не глотать, а чуть пригубив, наслаждаться содержимым бокала. От этого процесса нежное тепло расплывается по телу, а в голову ударяет легкое опьянение, а потом такое волшебное послевкусие…, — начал поэтично, смакуя слова, вещать я.

— Серега, для меня литр — это разминочная доза. Вот сейчас возьмем девушек за грудь, покувыркаемся немного и почувствуем совсем другое послевкусие…, — снова мечтательно произносит Валерий.

Вот мы уже в гостиничном номере.

Стук в дверь. На пороге появляются две нимфы. Я видел их в ресторане издалека. А сейчас вблизи я просто офигел. Две яркие, прекрасно сложенные брюнетки ростом под два метра. Огромные синие глаза и ироничные улыбки.

— Черт побери. Кажется, я вас уже где-то видел, — озадачился Валерий Михайлович.

— Боже, какая красота, — воскликнул я, — а какой рост! Вас можно целовать в грудь даже не нагибаясь…

Девчонки засмеялись.

— Это тебе, Серега, можно не нагибаться, а я со своим двухметровым ростом как обычно целовать буду, — подхватил шутку Валерий Михайлович.

— Ну что, мальчики, немного выпьем и приступим к делу? Меня зовут Ирина, а мою сестренку Наташа. Вас мы знаем. Вас, вообще-то, в узких кругах в Иркутске все знают.

— Вот это поворот. А вы случайно не из ментовки? Или может вы конторские (прим. из ФСБ)?

— Нет, мы ново-ленинские и с ментами не водимся.

— Вы нас извините, что без преамбул и все такое…

— Да ладно. Наташка давно хочет познакомится.

— Интересно, а кто Наташу заинтересовал?

— Валерий Михайлович, по нему она сохнет.

— Ну, иди ко мне моя красавица, не бойся.

Валера посадил смущенную девушку себе на колени. Левой рукой он обнял Наташу, положив ладонь ей на грудь, и нежно поцеловал ее в губы.

Ирина сама села ко мне на колени. Я, чтобы не отставать, попытался поцеловать ее в щечку, но дотянулся только до шеи и то с большим трудом. Разница в росте, понимашь…

— Че сидеть-то. Давай нахлобучим по рюмашке и, приняв расслабляющий душ, расположимся в опочивальнях. Благо у нас две отдельные комнаты в номере.

— Не, Валера, я, пожалуй, пойду. Ты разведенный, а меня дома ждут. Доченька переживать будет, и жена.

— Да ладно тебе. Сантименты в сторону. Посмотри, какие дамы у нас с тобой. Просто загляденье.

— Нет, извини, Валера. Я пойду, а ты с двумя девчонками покувыркайся. Это вдохновляет и бодрит.

Я ушел. А наши искатели приключений, поплескавшись в душе втроем под хрустальными струйками ангарской воды, разошлись по разным комнатам. Валера с Наташей в одну, а Ирина в гордом одиночестве — в другую комнату гостиничного номера полулюкс.

— Любимый мой, я так ждала и мечтала о нашей встрече. Я не могла поверить, что наконец-то увижусь с тобой.

Наташа целовала глаза, губы, богатырские плечи Валерия и плакала от счастья. Валерий расчувствовался. Он давненько не ощущал от женщины столько тепла и нежности, как сегодня. Он растаял в объятиях молодой красавицы. Он был на седьмом небе. Он никогда не слышал столько добрых и взволнованных слов в свой адрес. Наш герой в эту ночь был по-настоящему счастлив.

Валерий после бурной ночи проснулся под самое утро. Одеяло валялось на полу. Оно не выдержало ураганных ласк наших случайных партнеров. Обнаженная Наташка прижалась к Валерию, как будто бы она хотела согреться, а может, просто не хотела отпускать своего нежданно приобретенного партнера даже во сне. Первые лучики солнца пробежали по ее черным волосам, расплескавшимся по груди. Потом они скользнули вниз, вырывая из полумрака очертания красивой фигуры молоденькой девушки. Валерий залюбовался. Увиденное стало смутно напоминать ему какие-то картины из прошлого. Он напрягался, но так ничего и не смог вспомнить. Тем временем Наташа тоже начала просыпаться. Она сладко потянулась. На ее милом личике начала проявляться бессознательная робкая улыбка.

Валерий не выдержал. От нахлынувших нежных чувств, он начал целовать глаза и губы молоденькой красавицы. Обычно сдержанный, он вдруг начал произносить теплые слова, и им не было конца.

— Солнышко мое ненаглядное, красавица моя необыкновенная, ты уже проснулась, но почему глазки твои синие, как море, не открываются.

— Просто я не могу поверить в свое счастье. Я самая, самая, самая счастливая девушка на свете. Меня никогда ранее такими волшебными словами не будил мой папа. Никогда, никогда.

— А кто твой папа? Скажи, солнышко.

— Мой папа — это ты, ты, ты, папочка!

— Что ты такое говоришь, этого не может быть.

— Ты в молодости дружил с моей мамой.

— А как ее звать, скажи мне, пожалуйста.

— Нина Александровна Вознесенская.

— Да, я знал и дружил раньше с Ниной.

— Вот видишь. А ты говорил — невозможно.

— Она ничего не говорила мне о беременности.

— Просто она очень гордая и независимая.

— Наташа, я никогда и ничего не ведал о тебе.

— Я знаю. Ты ни в чем не виноват. Такова жизнь.

— Ты меня убиваешь. Это гром среди ясного неба!