Не в этом доме (СИ)

Кузнечик в его памяти кивает. Сильно, как и всегда, болит, наверное, сразу всё тело. Слепой перед его глазами тоже разбитый — завтра глаз заплывет совсем, Пышка в этот раз оказался более метким и зрячим, чем обычно. Кузнечик шмыгает носом, в котором вдруг так невовремя щиплет. Плакать он не будет, не будет, не…

— Всё, не рыдай, — Слепой недовольно поджимает губы, прислушивается. Одно ухо изодрано в хлам, зеркально как и у Кузнечика. — В следующий раз мы продержимся дольше.

Кузнечик сердито пинает ногой воздух, кривит губы. Слепой настороженно вслушивается в отзвуки убежавшей улюлюкавшей толпы.

Кладёт перепачканную темно-красным ладонь на плечо Кузнечика, крепко сжимает.

— Они никогда не оставят нас в покое, — бубнит Кузнечик и с вызовом смотрит на Слепого.

Слепой в его воспоминаниях с полной уверенностью говорит, что Кузнечик пессимист, да и только.

На светло-серую рубашку с расквашенного носа капает кровь, пачкая воротник и передний кармашек.

В его настоящем ребёнок, забравшийся наощупь на спинку дивана — вот зачем? — поправляет воротник вязанного свитера. Сфинкс садится на диван рядом, складывает на коленях ладони протезов. В настоящем он смотрит с любопытством. То, что видит сейчас Сфинкс как-то вдруг накладывается, одно на другое, с тем, что видел двадцать лет назад Кузнечик.

— Я купил тебе новый пиджак, — замечает он, когда ребёнок устраивается удобно, чудом удерживая равновесие. — Буквально на прошлой неделе.

— Купил.

— Он тебе не понравился?

— Очень понравился.

Сфинкс закрывает глаза и делает глубокий вдох.

Маленький Слепой перед закрытыми веками трёт рукав рубашки, только сильнее размазывая по ней кровищу.

Сфинкс открывает глаза и долго смотрит на чешущего из-за колючего свитера руку мальчишку.

— Это ведь мой свитер, — тихо говорит Сфинкс.

Ребёнок поднимает голову, слепым взглядом отвечая Сфинксу.

— Ну да, твой, — не спорит с очевидным.

И на том спасибо.

— Он тёплый, — ребёнок оставляет в покое руку, только разодрав её едва не до крови. — Нельзя?

— Можно, — разрешает Сфинкс. — Только…

Кусает себя за язык.

Только вот видел он уже такую преданность очень давно, и теперь она пугает его даже больше, чем тогда, а в голове дурацким набатом, ехидным голосом Рыжего отдаётся правдивое злое пророчество.

«Он полюбит тебя, и ты для него будешь весь чёртов мир».

========== 31. Кошмары (Сфинкс, Слепой) ==========

Точно так же маленький Кузнечик в первые дни в Доме прятал по ночам лицо в костлявое тощее плечо, когда совсем донимали кошмары.

Сфинкс тихо соскальзывает с общей кровати. Оборачивается, смотрит на сопящий, свистящий и похрапывающий на все лады клубок. Ему нужно быть тише, не разбудить никого, особенно вот это мелкое лихо, запрокинувшее руки и ноги на соседей. Уж оно тихим быть точно даже не попытается.

Сфинкс выдыхает, чуть улыбаясь их спокойствию.

Опускается на колени рядом с брошенным на пол матрасом.

— Слепой, — тихо зовёт он.

Такая детская привычка, самому смешно.

Он осторожно касается лбом спящего. Бодает в висок, слегка подталкивая. Слепой дёргает рукой, сонно поворачивает голову на голос.

— Вставай, — просит Сфинкс. — Надо прогуляться.

— Пойдём, — бормочет Слепой. Соглашается, даже не проснувшись до конца.

Та же детская привычка.

Не открывая глаз, тянет над головой руки. Вдыхает ночной воздух, тщетно пытается прогнать сонливость со старанием человека, уснувшего только-только. Сфинкс об этом догадывается, сам слышал, как по спящей комнате тихо прошуршали шаги вернувшегося. Он терпеливо ждёт и с готовностью поднимается на ноги, когда Слепой неустойчиво садится.

Слепой встаёт вслед за ним, спит на ходу и держится за край помятой футболки с принтом-дирижаблем. Сфинкс осторожно подталкивает дверь, впускающую в спальню сквозняк, прислушивается в общие свист и сопение.

— Спят, — широко зевая, информирует его Слепой и утыкается лбом в плечо. — Не переживай за них.

Сфинкс кивает. Игнорирует, правда, плохо скрываемое недовольство в голосе. Коридор пуст, морозный воздух пробирается в Дом сквозь щели в оконных рамах. На следующей неделе будут подтыкать всеми стаями ватой, то ещё развлечение. Сфинкс тормозит у замусоренного донельзя окурками и перегоревшими спичками подоконника.

— В левом кармане, — негромко говорит он, глядя на Слепого, с ногами забравшегося на подоконник.

Садится рядом. Укладывается щекой на костлявом плече. Слепой ниже на голову, из-за этого Сфинксу приходится чуть ссутулиться. Зрячие пальцы привычным жестом подносят к его губам зажжённую сигарету.

— Бледный ты какой-то.

Сфинкс прячет от чужой ладони улыбку. И прячет свой ответ в молчании, которое Слепой всегда понимал лучше слов.

— Это твоё прозвище, не моё, — ворчит он.

Слепой небрежно пожимает плечом.

В темноте он щёлкает зажигалкой снова и, расслабленно наваливаясь на оконную раму спиной, прикрывает глаза.

— Светает?

— Пока нет.

В темноте дым смешивается с морозным воздухом,

— Кошмары мучают, — то ли спрашивает, то ли знает наверняка.

— Конечно, — бурчит Сфинкс. — Больше же мне не из-за чего поднимать тебя среди ночи.