Не верь глазам своим

Я направилась в помещение для уборщиц. На сей раз музыка не играла, по коридору разносились лишь гул ламп дневного света и гудение мотора — вероятно, генератора — в отдаленной части подвала. Повернув за угол, я увидела ту комнатку, где некогда встретила двух парней. Теперь она была пуста, только вентилятор поворачивался влево-вправо в тщетной попытке охладить воздух.

Дойдя до утла, где встретила Катю, я оглянулась назад и зашагала дальше. Здесь все находилось словно в искаженном времени: вращающиеся вентиляторы, флуоресцентные лампы, даже красные металлические ведра с надписью «Пожарное», наполненные песком и вывешенные вдоль коридора.

Слева появилась дверь. Я вошла в раздевалку с полуразвалившимся столом, серыми металлическими шкафчиками для одежды и кривым зеркалом на стене.

Катя стояла поодаль, у края стола. Под синим халатом осунулись плечи, и даже при тусклом свете я заметила темные крути под глазами.

— Здравствуйте, — угрюмо сказала она.

— Молодец, что позвонила. Я всегда надеялась, что ты со мной свяжешься.

У меня участилось дыхание, когда я подошла к ней поближе. Катя собиралась поведать мне ключ к разгадке убийства Моны и Райана.

— Вы сами меня просили, так? — огрызнулась она в ответ.

— Да. Мне показалось, ты что-то недоговариваешь.

— Недоговариваю?

Откуда такой грубый капризный тон? Неужели из-за одолевшего ее страха?

— О случившемся в кабинете, — уточнила я.

— Так вы не верите, что я ничего не видела?

Боже, эта Катя с ума меня сведет. Сначала звонит, чтобы поделиться чем-то важным, а потом снова начинает скрытничать. Лучшая стратегия в такой ситуации — притвориться, будто тебе самой все известно.

— Катя, я знаю, что произошло в кабинете, — спокойно сказала я. — Мы с Райаном вместе работали и регулярно обменивались находками. Он разговаривал с тобой. Хочу услышать твою версию. Я смогу помочь тебе только в том случае, если ты будешь до конца откровенна.

Она сделала глубокий вдох, выпрямила спину. Губы разомкнулись, но вместо слов изо рта вырвалось рычание. Мне стало не по себе. Как-то странно она себя ведет.

— Так ты все знаешь? — спросила Катя, и голос неожиданно наполнился уверенностью и презрением. — Ну и проныра. Почему бы мне не убить тебя, как и ту стерву?

21

Я тупо смотрела на нее, пытаясь переварить сказанное, словно нанизывала вилкой последнюю горошину, гоняя ее по всей тарелке. Пришлось прокрутить слова назад, как киноленту. Катя только что призналась в убийстве Моны. И она пришла к ошибочному выводу, будто я спустилась в подвал со знанием правды.

— Зачем ? — выдавила я. — Зачем ты это сделала?

В глазах уборщицы что-то мелькнуло. Она поняла свою ошибку, видимо, по недоумению на моем лице.

— Так, значит, — мрачно улыбнулась Катя, — ты меня обманула. Ты ничего не знала, просто блефовала, чтобы спровоцировать меня на откровенность. Все вы такие.

Я оперлась рукой о край стола в поиске опоры. Прислушалась к шумам подвала. Вот вляпалась. Все тело пульсировало от страха.

— Катя, у меня и в мыслях не было тебя обманывать, — как можно мягче произнесла я. — Мне показалось, ты напугана, тебя что-то беспокоит, поэтому я и подошла к тебе.

Она только ухмыльнулась.

— Да, меня и правда кое-что беспокоит: я не хочу садиться в вашу американскую тюрьму.

— Но зачем ты это сделала?

— Твоя начальница была злой женщиной, ведьмой. Она хотела лишить меня работы.

— Лишить работы? За что?

Катя презрительно фыркнула.

— Ей не нравилось то, как я вытираю пыль в кабинете. Однажды заявила, будто я не убираю стаканы со стола и они оставляют крути на поверхности. Велела помощнице позвонить моему боссу.

— И ты в гневе ударила ее?

— Вовсе нет. Я защищалась. Она напала на меня первой.

Я вспомнила рану у Кати голове.

— Почему?

— Мона шла по коридору с вечеринки. Я зашла к ней поговорить, попросить не доставлять мне лишних проблем. Думала, она добрый человек, но эта стерва не стала меня слушать, сказала, что не желает видеть меня в своей редакции — даже в этом здании. Я толкнула ее, совсем легонько, не нанеся никакого вреда. Когда я повернулась, Мона ударила меня по голове своим пресс-папье. Я подобрала его и ответила тем же. Это называется самообороной.

Тоже мне самооборона. Рана Кати быстро зажила, а вот Мона вскоре скончалась. Очевидно, уборщица вошла в ярость и полезла драться. Только теперь я увидела в ней неуравновешенного человека. Однако надо высказать сочувствие и спасать себя.

— Полицейские все поймут, — уверила я. — Они знают, что такое самооборона.

Катя недоверчиво закатила глаза, у нее вдруг сменилось настроение.

— Знаешь, ты мне так помогла в тот вечер, — улыбнулась она.

— Каким образом? — удивилась я и сразу догадалась, каков будет ответ. Я сыграла во всей этой шараде прекрасную роль.

— Ты спросила меня о том, кто на нас напал. Подкинула хорошую идею. Мне осталось подыграть и рассказать то же самое полиции. Я даже придумала деталь про длинный рукав. Мне ненавистна эта работа, но Андрей считает, что я должна остаться здесь, чтобы не вызвать подозрения.

— Как Райан узнал правду? — спросила я, не поспевая за своими мыслями.

Катя покачала головой: