Не верь глазам своим (СИ)

Клеман покорно встал и пересел с кресла на кровать, примерно в метре от девушки. Понимая, что от него просто так ничего не добьешься, Катя села верхом ему на колени и беззаботно сказала: — Целуй. — И видя испуганные глаза олененка, добавила: — Учись, представь, что я ммм… Тренажер. Или твоя мулатка, например. — Взгляд у парня стал еще более смущенным. — Ладно, мулатку не представляем. — Она обвила его плечи руками, наклонилась и провела носом по шее. Запах был простым, мужским, настоящим… Катя потянулась к его уху. — Повтори то, что сделал в молле. — Голос был тихим, но требовательным. Девушка почувствовала прикосновение сухих губ у виска, потом чуть ниже на щеке, потом еще ниже, и, наконец, у уголка ее губ. Клеман медленно отстранился, едва не коснувшись их. Теперь эффект, произведенный на девушку, разительно отличался от того, что парень увидел в молле. Дыхание участилось, глаза потемнели, губы чуть приоткрылись, будто бы в ожидании. И он с удивлением отметил, что такой эффект ему нравится гораздо больше… Она улыбнулась: — Удивлен разнице? — И тут же шепнула на ушко: — Все дело в контексте. В торговом центре это было неожиданного и приятно, не более, потому что мы были на людях и играли представление. А сейчас мы наедине, атмосфера более располагающая, поэтому это было ожидаемо, волнующе, и немного разочаровывающе, когда поцелуй не продолжился. Это заставляет хотеть большего. — И Клеман почувствовал прикосновение ее зубов к мочке уха. Не сильное, но очень будоражащее прикосновение. Шепот продолжился: — Мне понравилось… — И она очень медленно поцеловала его, растягивая каждое движение, позволяя ему привыкнуть к тому, как двигаются ее губы. И парень сам не заметил, как ответил на поцелуй, как его язык соприкоснулся с Катиным, как он лег на кровать, увлекая девушку за собой, поглаживая ее по спине. Он наслаждался моментом, получая удовольствие от прикосновений и близости, оставляя размышления на потом. Чувствовать приятную тяжесть тела, нежность обнимающих его рук. Все это было новым и таким нужным, даже необходимым.

Катя погладила его по волосам и отстранилась, чтобы посмотреть в глаза. Клеман распахнул их и тут же пожалел об этом. Он опять почувствовал себя неловко. Но девушка продолжила проводить пальцами по прядкам волос и мягко произнесла: — Расслабься. И если не хочешь пропустить тренировку, то тебе пора ехать. Тебя отвезут. А завтра мы повторим сегодняшний урок.

Баскетболист уже поднялся с кровати и подхватил свой рюкзак, закинув его на плечо: — Но завтра у меня нет истории.

Девушка выгнула бровь и спросила: — А кто говорит об истории?

Клеман подошел к двери, и прежде, чем открыть ее спросил, сам не понимая, зачем: — А если бы я в лицее подошел и предложит тебе встречаться, ты бы согласилась? На полном серьезе?

Катя грустно покачала головой: — Кареглазый, ты не мой мужчина. Я бы не хотела все время соревноваться с твоей мулаткой. А ты ее с потрохами.

В полном непонимании парень поехал на тренировку. В полном же непонимании он заложил все мячи, будто не видя защитников противника. В полной неожиданности получил похвалу от тренера. И снова в полном непонимании он приехал домой, где его настигло совершенно нетипичное сообщение от Жасмин…

====== Прострация. Спасение. Не просто разговор ======

Никогда не понимая сути и смыслового значения этого слова, она всегда очень хорошо ощущала это состояние. Всегда его остро ощущала, хоть и не часто, но глубоко, и всегда запоминая надолго. Будто играя в театре, она пыталась произвести впечатление, что все как обычно. И ей это удавалось. С переменным успехом.

Волны страха и непонимания накатывали на нее, напоминая, что произошедшее нельзя просто скрыть и забыть, что это оставит след во всей ее жизни. А, отступив, они не исчезали, а маячили на горизонте, обещая вернуться с новой силой, вызывая горечь и желание забыться. В минуты затишья она могла даже конструктивно общаться с окружающими, но когда чувствовала приближающуюся новую волну, спешила ретироваться, понимая, что будет слышать их, как из зазеркалья, и не сможет сполна отыграть свою роль. И она чувствовала себя одной, одинокой, единственной и первой, с кем это происходит. Ей будто шептало пространство вокруг, что никто ей не поможет, потому что не знает как, потому что не сможет решить эту проблему никто, потому что она неразрешима. Потому что случившееся неповторимо, а потому неизведанно никем.