Не вижу, не слышу, не чувствую боли (СИ)

- В вашем доме, господин. - Вежливо и спокойно отвечает... Сара. Пусть уж будет так, раз она назвалась этим именем. То, что женщина знает, как его зовут, ничего еще не означало - наверняка, где-то в одежде лежало удостоверение личности. Но убежденность, с которой она говорила, была странной. Он на вкус ощущал эмоции этого человека - Сара свято была убеждена в собственных словах. На всякий случай, он решил уточнить еще раз, хоть стоять так долго было уже довольно проблематично - конечности гудели и угрожали подломиться в самое ближайшее время.

- Давай предположим Сара, что я не помню, ни, как здесь оказался, ни, откуда у меня вдруг взялся собственный дом, - проговорил вежливо и довольно мягко, скрывая гормональное раздражение, которое только набирало обороты внутри, болезненно распирая грудную клетку, желая вырваться на волю воплем или шипением. - Так... - прижал ладонь ко лбу. - Какое сегодня вообще число? - сформулировал вопрос, волнующий его еще с пробуждения в ледяной воде. Последнее, что он помнил - конец лета, а холод в пещере стоял несусветный. Или он в северных широтах, или....

- Сегодня пятнадцатое февраля, господин Курапика, - проговорила женщина. - Вчера, вас принес домой хозяин, сказал, что вы подверглись нападению. Вы живете здесь последние четыре месяца и являетесь невестой наследника семьи, - от полученных ответов на вопросы, Курапике вдруг стало неожиданно дурно. В голове сдавило еще сильнее, а желудок сжало невидимой сильной рукой, как только он судорожно попытался вспомнить о каком наследнике речь, а также с чего это, он решил выйти замуж. И куда делось, чуть ли не полгода его жизни?! Истерика отступила, перекрытая панической атакой, он судорожно прижал ладони ко рту, сдерживая непомерную тошноту. Язык начало жечь от желчи - концентрированной и острой. Женщина тут же встала на ноги. - Пожалуйста, позвольте проводить вас в ванную комнату. - Как можно вежливее, но все равно обеспокоенно произнесла, - врач осмотрел вас вчера и не рекомендовал волноваться, сказал, вы сильно пострадали. Простите, я не должна была ничего говорить вот так резко. - Курута лишь мотнул головой и его длинные волосы, заплетенные чьей-то заботливой рукой вчера, в свободную косу, рассыпались по спине, когда резинка слетела от резкого движения. Он позволил ей подойти, черт с ним. Женщина провела его за раздвижные створки, которые оказались лишь на половину стенным шкафом, а на половину, скрывали за собой комнату для гигиенических процедур. Парень едва успел наклониться над раковиной, как желудок почти наизнанку вывернулся, выталкивая очень и очень много желто-зеленой, густой и остро пахнущей желчи. Чужие руки убрали волосы с лица, закрутили их не сильным узлом на затылке, затем Сара включила воду и осторожно поддержала парня одной рукой за талию, а другой за лоб, пока он не перестал содрогаться от позывов к рвоте. У него не было такого, даже после операции, которую делал Мастер, собирая его по частям. Истеричка чертова. Впервые за долго время обучения у Саргатаноса, Курапике стало стыдно перед этой посторонней женщиной, которая возилась с ним, как с больным ребенком сейчас.

Он не хотел больше задавать никаких вопросов - только лишь бы эти ужасные чувства отступили, лишь бы он мог дышать ровно, а не со всхлипами. Из зарытых глаз невольно полись слезы - не от эмоций, а просто так. Если тошнота иногда все же проявлялась от сильных запахов пусть и редко или от сверх сильного укачивания, но слезы... в своей недолгой новой жизни он не позволял себе плакать. А теперь - вот это. Но поделать с собственным телом, впервые на своей короткой памяти, он ничего не мог. Только когда блондин, наконец, успокоился, спустя несколько десятков минут, Сара помогла ему умыться, вытерла мягким полотенцем..., а затем взяла спокойно на руки и унесла в постель. Причем, за то время, что они находились в ванной, кто-то успел сменить пастельное белье. Дверь на балкон, так и осталась, распахнута, оттуда доносилось птичье пение, и струился приятный прохладный ветер с цветочными лепестками. Его укрыли заботливо одеялом, дали попить из высокого стакана воду со льдом и лимоном. Женщина взбила его подушку, поправила одежду неуловимо-профессиональными и осторожными жестами. Это было бы унизительно, не ощущай он ее искреннего расположения. Ко всему прочему, она принесла на подносе повязку. Он недоверчиво коснулся мягкой белой ткани, расшитой сложным узором, а затем одел. Глазам сразу стало легче во много раз. Главное было не пытаться вспоминать о прошлом. Он, видимо, оказался крайне сильно травмирован, раз не может даже подобраться близко к этим блокам. Тем временем, дверь бесшумно отворилась, и Сара отошла тут же к стене, вставая неподвижно, как вежливая статуя, ждущая приказа. Внутрь зашел старый мужчина - маленького роста, будто усохший от прожитых лет, одетый в свободные домашние одежды восточного кроя.