Не вижу текста. Документальная сказка о потерянном зрении

В моей палате лежали мужчины трех поколений. Самый пожилой (ветеран войны), мужчина лет 60 и лет 40. Самый молодой был почти полностью парализован, было тяжело смотреть, как за ним все время ухаживает жена. Средний все время ворчал, а самый старший бодрился. Все они стояли на очереди на лазерную коррекцию зрения. Врачи предупредили их, что после операции нельзя спать на той стороне, где прооперированный глаз. В 2007 году после операции сразу не выписывали из больницы, как сейчас, нужно было несколько дней лежать в палате. И средний мужчина уснул-таки на запрещенном боку, начались осложнения. Мужчина узнал об этом и заплакал. Вообще в палате часто плакали.

Нигде в городе я не видел одновременно столько пожилых и чаще всего одиноких людей. Многие из них лежат в больнице сначала с одной проблемой, потом – с другой. Я смотрел на все с ужасом и понимал, что так не хочу. Не хочу ходить по больничным коридорам. Смотреть в больничные окна. В те годы я ходил во всем черном и постоянно слушал книги. Но как-то раз я шел мимо палат в буфет за пирожком с яблоком, и у меня сел телефон, но наушники из ушей я не вынул. Бабушки сидели у палаты, как раньше у подъезда на лавочке. Посмотрели в мою сторону, и одна сказала другой: «Вот она, современная молодежь, наркоманы, вот и попали в больницу». Как-то так вышло, что с 2008 года я больше ни разу не попадал в больницу.

Глава III, промежуточная Глава, в которой меня спасают аудиокниги

До потери зрения я думал, что буду заниматься культурой, например читать и писать книги. Литературой я начал заниматься в школе, читал на уроках (учитель обществознания как-то раз заметил под моим столом книгу, но это оказался роман Замятина «Мы», и замечания не последовало). В нашем классе было абсолютно нормальным, что «Доктора Живаго» или другую толстую книгу прочитали полтора человека (один – не полностью). В средней и старшей школе я мог осваивать крупные произведения – «Анну Каренину», «Властелина колец» за день или ночь, с «Тихим Доном» я покончил за два дня. Когда ухудшилось зрение, а скорость моего чтения приблизилась к нулю, я стал думать, как быть дальше.

До окончания школы я успел проглотить какое-то количество книг: местные библиотеки были неплохо укомплектованы. В одной из них был платный абонемент – на полке стояли зарубежные и русские бестселлеры от Мураками и Акунина до Пинчона и Фоера. За рубль в день можно было взять одну книгу домой – кажется, это и повлияло на скорость моего чтения в средних классах.

Когда я понял свое отключение от мира бумажной литературы, то попытался вспомнить все, что прочитал. Кроме того, в средней школе я выиграл на спор у мамы ее библиотеку, довольно стандартную для советской семьи: от Тополя и Дюма до Пушкина, Гоголя и Драйзера. Постепенно вспомнил, какие книги брал в школьной библиотеке и что покупал на развалах и «рабочем поселке» – местном рынке (не)нужных вещей.

Странно, но, потеряв зрение, я не перестал покупать бумажные книги, за 500 рублей приобрел полное собрание Толстого и нашел в подвальном книжном собрание нового классика Сорокина. Хотелось найти полное собрание Достоевского, а в «Букинисте» стояли только 29 томов из 30, и я не решился. Потом я украл один из томов «Улисса» из книжной лавки местного Союза писателей: я читал Джойса и раньше, но хотелось иметь книгу дома.

Как я начал слушать аудиокниги

Книги я мог читать с помощью синтезатора речи только формально. Поэтому я решил их слушать. Главная проблема с аудиокнигами – они ужасно долгие. Очень непривычно подстраивать сознание под скорость, с которой исполнитель начитывает книгу. Но у меня не было вариантов. Для меня стерлась граница – слушаю я книгу или читаю. Я старался воспринимать звучащий текст как написанный, убирать из головы голоса исполнителей, чтобы остаться наедине с книгой.

Меня, человека, который очень плохо и странно видит мир, от одиночества во многом спасли аудиокниги. С 2007 по 2012 год я не прочитал ни одного романа глазами. За первые два с половиной года я прослушал 2–3 тысячи аудиокниг: от Клиффорда Саймака и Владимира Сорокина до Лидии Гинзбург и лекций Мамардашвили. Слушание я называл чтением, просто теперь вместо объема книги учитывал их длительность. Кроме того, я мог контролировать скорость воспроизведения и часто слушал огромные произведения («Сага о Форсайтах», «Человек без свойств») на больших скоростях без употребления всяких веществ.

Как появились аудиокниги?