Не время умирать

Он не сводил взгляда с Натальи, та ровно дышала полной грудью, под закрытыми веками двигались глазные яблоки. Это говорило о состоянии «быстрого сна», какое возникает у человека при засыпании и пробуждении. Именно в этот момент человеку снятся сны. Интересно, что видит Наталья, побывав на том свете? Пичугин был уверен, что там, на больничной парковке, сердце и дыхание у нее останавливались. Минуты три или пять длилось это состояние, и лишь потом начался кошмар. Если бы не был седым, поседел бы точно.

Вернулся Лемех с чайником и двумя кружками, а на его согнутом локте висела небольшая корзина с сахаром и печеньем.

– Вы не стойте над ней, Олег, это не скоро. Пока не будет рапорта от всех систем, особенно от мозга, Наташа будет в стопоре. Держите ваш чай, вот печенье и рассказывайте.

Пичугин принял горячую кружку в ладони, держал, пока мог терпеть, потом поставил на край дивана у Наташи в ногах и без церемоний уселся на пол. Лемех занял место за столом, у компьютера.

– Начну с конца, Василий Федотович, – произнес Пичугин, подув на горячий чай. – По большому счету, только в тот момент, когда я увидел кровь на ее халате, до меня в полной мере дошло, как она мне дорога. Еще мне показалось, что целились в меня, а она случайно оказалась на линии огня. Для меня это было бы объяснимо, так как, кроме того, что я журналист, я еще и бывший фээсбэшник, сейчас вне штата, но при официальном кураторе. Занимаюсь анализом утечки секретной информации в открытых источниках.

– Понятно. – Лемех хмыкнул. – Но вы не уверены, что целью были вы?

– Более того! – горячо ответил Пичугин. – Я теперь скорее уверен, что стреляли именно в Наталью. У меня имеется версия, кому и чем она могла очень сильно помешать, причем именно сейчас! Но вы просили без догадок.

– Да. Давайте факты, догадки сделаем вместе.

– Хорошо, тогда сразу о главном. В Москву завезли чуму. Мы только-только сумели разобраться и восстановить картину ввоза. В общем, вчера вечером один казах прилетел из Оренбурга уже зараженный и больной. В Москве ночью заразил родственников, а потом таксиста. Первым обнаруженным был таксист, из-за этого выяснение всех контактных оказалось слишком сложным. Только к двадцати трем часам, не без моей помощи, Наташе удалось построить всю схему событий.

Лемех слушал не перебивая, изредка посматривая на экран компьютера, где красные и желтые пятна сменялись зелеными.

– Выяснив, каким рейсом прибыл казах, Наталья по телефону раздала инструкции представителю МВД при штабе ТОРС, чтобы задержали и поместили в карантин всех пассажиров, охранников, экипаж, работников служб, связанных с этим рейсом. Мы уже собирались ехать в штаб Роспотребнадзора, она говорила на ходу, я открыл дверь, мы вышли на парковку у больницы, и тут выстрел. Точнее, я не сразу понял, что выстрел, но затем увидел киллера. Он был во всем черном, выстрелил в полицейского на въезде в больницу, но попал ему в бронежилет. Действовал профессионально. Очень. И пистолет у него был с интегрированным глушителем, это я заметил, когда киллер стрелял в полицейского. Такого оружия нет ни в армии, ни в полиции. Только у спецслужб.

– Думаете, это связано с чумой? – напрямую спросил Лемех.

– Предполагаю. Если чума попала в Москву не случайно, если это намеренная диверсия неизвестной нам стороны, то эта сторона могла быть крайне заинтересована в устранении Наташи, чтобы она не размотала ниточку до конца.

– Стоп, стоп, молодой человек! – Лемех сложил ладони у губ и глянул на собеседника. – Я запутался. Только что вы сказали, что картина заражения ясна.

– Вы меня неправильно поняли, Василий Федотович. Я сказал, что удалось выяснить, как и с кем чума попала в Москву. Как и где заразился переносчик, мы представления не имеем до сих пор. Наташа была уверена, что он подхватил заразу от природного источника, от животного. Но, возможно, она еще не докопалась до истины, и кто-то очень хотел, чтобы она и не сделала этого.

Лемех опустил руки, задумался, затем отпил чай из кружки.

– Ваша концепция мне понятна. Но я осмелюсь выдвинуть альтернативную, с вашего позволения. Наташа сегодня мне звонила, где-то около семи вечера, и просила телефон одного человека. Это очень, очень плохой человек. Я бы с радостью его вычеркнул из своей жизни, но он существует, и мне каждый день приходится с этим считаться. Именно ему я обязан тем, что вынужден скрываться. Да, я скрываюсь, не удивляйтесь. Скрываюсь уже больше десяти лет. Если ее интерес к этому человеку как-то связан с чумой в городе, то тут может быть такой узел спутан, что страшно представить.