Не все были убийцами (История одного Берлинского детства)

«Да-да», — сказал он. — «Не мешало бы ее почистить и погладить».

«Где твоя мама?» — спросила Мартхен.

«Что ей нужно от мамы?» — подумал я. — «Мама в гараже».

«В гараже?»

«Мы живем здесь уже давно, а вчера нас разбомбило», — продолжал я.

«Я бы очень хотела поговорить с твоей мамой. Сегодня утром мы услышали, что ночью бомбили Мальсдорф и Кепеник. Вот я и захотела посмотреть, как здесь обстоят дела».

«Бомбили довольно сильно», — сказал Рольф. — «Вот, видите — это был наш дом».

Он показал на развалины.

«А теперь мы живем в гараже. И нам вполне удобно», — закончил я.

«Не выдумывай! Долго жить в гараже невозможно!» — набросился на меня Рольф.

«Я тоже так думаю», — сказала Мартхен, направляясь к гаражу.

Мать уставилась на нее, как будто увидела привидение. Спустя мгновение она вскочила с места и бросилась Мартхен на шею.

«Ты жива, жива», — без конца повторяла она.

«Не беспокойся обо мне — вчера у нас было тихо. Зато здесь, наверное, сильно бомбили. Где вы были во время бомбежки?»

«В винном погребе», — ответил я.

Это было слишком даже для Мартхен.

«Я серьезно спрашиваю — где вы в это время были?»

«Они были в нашем подвале», — объяснил Рольф. — «У моего отца там хранятся бутылки с вином. А фрау Гемберг с Максом не хотели идти в бомбоубежище».

«А где же был ты?» — приветливо улыбнувшись, спросила Рольфа Мартхен.

«Я был на дне рождения».

В это время в гараж вошел старый Редлих. Мать сразу же представила ему Мартхен:

«Это наша очень близкая знакомая. Она услышала, что наш район бомбили, и решила справиться о нас».

Редлих пожал Мартхен руку.

«Не знаете, куда пропала Кэте Нихоф? Ведь она должна позаботиться о своих друзьях — ее дом еще цел!»

«Поэтому я и приехала сюда», — ответила Мартхен. — «Кэте срочно уехала к своей сестре. Она не смогла известить вас об этом».

Мать испуганно взглянула на Мартхен. Та незаметно покачала головой.

«Не знаю, встретилась ли Кэте со своей сестрой», — продолжала Мартхен. — «Во всяком случае, я разыскала вас. И если вы хотите, я возьму вас к себе».

Мать вздохнула. Она не хотела причинять боль старому Редлиху. Но ей очень хотелось уехать вместе с Мартхен, и Редлих видел это.

«Ну, тогда и тянуть с этим не нужно», — сказал он.

«Я живу в Каульсдорфе», — объяснила Мартхен. — «В крайнем случае, если не будет автобуса, мы доедем на электричке до Мальсдорфа. А оттуда уже недалеко».

Она с улыбкой посмотрела на меня, и я вспомнил, как в первый раз мы с матерью и Мартхен шли пешком к дому Карла Хотце.

«А разве вы не захотите когда-нибудь повидаться с нами?» — обернулся ко мне Редлих.

Я вопросительно взглянул на Мартхен. Она молчала. Я перевел взгляд на мать — та тоже ничего не отвечала.

«Сначала вы должны подыскать себе новое жилье», — попытался я выйти из неловкого положения.

«Но тогда мы тоже долго не будем знать, где ты», — сказал Рольф.

Я почувствовал, что он очень рассердился.

Старый Редлих закрыл дверь гаража и отдернул штору затемнения.

Мы, наверное, не должны знать, где вы будете жить. Ну что же, нам это понятно. И может быть, для нас это будет даже лучше. Во всяком случае, безопаснее. Всего вам доброго, и счастливо добраться!»

Он торжественно подал каждому из нас руку и вышел из гаража. Рольф притянул меня к себе.

«Господи! Да он же плачет!» — сообразил я.

Мартхен открыла свою сумку, достала карандаш и чистый листок бумаги и что-то написала на нем. Затем она протянула листок Рольфу.

«Теперь ты можешь с этим делать, что хочешь. А если ты приедешь к нам, одень что-нибудь неприметное, чтобы не слишком бросаться в глаза».

Схватив листок, Рольф опрометью выскочил из гаража.

Мы отправились в путь. Как и в прошлый раз, Мартхен легко прошла расстояние от вокзала. Но мать снова захромала, да и я порядком устал.

«Я вас везде искала, Лону спрашивала — может, вы дали ей знать о себе. Сначала я попыталась связаться с Кэте Нихоф. Но она бесследно исчезла. Я очень беспокоюсь за нее».

«Мы пришли к ней, потому что не хотели подвергать опасности еще кого-нибудь, кто связан с вами. А Лона ведь каждую вторую неделю у вас бывала!» — оправдывалась мать.

«Но вы же были у Радни на птицеферме. Конечно, вы сделали это от отчаяния, не понимая, что гестаповцы могут сразу и Гюнтера заподозрить — он ведь много лет был близким другом Карла».

«У него были неприятности?» — спросила мать.

«Из-за Карла — нет. Но вчера его призвали на военную службу. В войска СС. Как будто нарочно — его, противника режима. Я вообще не могу представить себе, как он выглядит в эсэсовской форме».

«Почему же, я легко это представляю», — сказала мать. — «Высокий, светловолосый, голубоглазый. Одним словом, истинный ариец».

«Он родом из северной Германии. Там почти все такие».

Мартхен улыбнулась своей мягкой улыбкой.

«Бывают и светловолосые противники нацизма».

«Он сразу отправится на фронт или сначала пройдет военную подготовку?» — спросил я.

«СС — это элитная группа войск. Поэтому Гюнтер пройдет самую серьезную подготовку, какая вообще бывает».

Мартхен серьезно посмотрела на меня.