(Не) Все могут короли

— По возвращении, ваше войско должно быть уже собрано и готово, — продолжил я, обращаясь к королю, — также к этому времени притязания Ингеборги Датской на трон Польши должны быть объявлены во всеуслышание, можно даже объявить им войну. Дальше, я выдвинусь туда всеми имеющимися силами и да поможет нам Бог!

— Да поможет нам Бог! — перекрестились они след за на мной.

— Зовите тогда барона, ваше величество, пусть по моему образцу составит три документа на подпись и одно соглашение о помолвке. Он же наверняка владеет обоими языками?

— Конечно, — уверенно ответил Филипп, громко позвав, — Арман!

Когда три документа были подписаны, каждый получил свой образец, заверенный большой королевской печатью, тогда настало время последнего соглашения, видя которое, у большинства аристократов едва не выпадали глаза от возмущения и они ставили свои подписи только под хмурым взглядом короля. Они ведь не были пока посвящены, что вскоре его дочь станет бастардом, но весьма на недолгий срок, ну я по крайней мере на это сильно надеялся.

— Завтра я буду у вас, договоримся по мирному соглашению. Также попросите её величество собрать детей и вещи, чтобы они были готовы к долгой поездке, — тихо сказал я на прощание королю, и он кивнув, тепло попрощался со мной.

Когда вся громкая кавалькада наконец покинула замок, я попросил отнести меня в комнату королевы. Ингеборга вышивала, в окружении своих подруг. Увидев меня, она тихим и просящим голосом попросила оставить нас одних, чтобы мы могли помолиться за здоровье его величества. Тётки, недовольно пыхтя, вышли за дверь, а я ласково улыбаясь, вылез из носилок, опустился на пол рядом с крестом на стене, и похлопал рукой на место рядом с собой. Ингеборге сначала удивилась, почему я молчу и ничего не говорю, но затем опустилась на колени. Меня опять шибануло запахом трав, и я улыбаясь, попросил наклонить её голову ко мне, словно собирался что-то прошептать. Когда ухо наивной королевы, оказалось в моей зоне доступности, я применил приём, который на мне весьма хорошо отработала недавно мама.

— Ай-яй-яй! Витале! Ай-яй-яй! Ты чего?! — всхлипнула она, когда я его слегка выкрутил.

— Инга, какого хрена ты там себе в голове придумала, что можно избавиться от Агнесс? — прошипел я, пальцами притягивая её ближе, — мы об этом не договаривались!

— Я и не думала даже! — возмутилась она, но под моим сдавливающем нажимом, со всхлипом созналась.

— Ну отпусти! Больно же! Не буду больше!

Я убрал руку, и вернулся в свои носилки.

— Документ! — я протянул к ней руку.

Девушка мгновенно забыла о боли, и испуганно вскочив на ноги, бросилась ко мне, заливаясь слезами.

— Ну Витале, прошу, я правда лишь только подумала, что неплохо было бы ей отомстить, но никаких планов пока не строила! Клянусь тебе своей душой!

— Давай свой первый документ, я сожгу его, — я понял причину её испуга, — он теперь просто не нужен.

У актрисы, которую точно потеряла большая сцена, слёзы моментально высохли, и она потёрла ухо, спокойно обращаясь ко мне.

— Фух, я уж испугалась, что ты наше соглашение разорвать хочешь, — призналась она, — даже стало страшно.

— Не вздумай что-то решать без меня, — предупредил её я, кладя оба экземпляра нашего первого с ней соглашения в чашку и поджигая их от свечи. Теперь имея договорённости с королём, они становились ненужными и даже опасными. Мы вместе проконтролировали, как бумага превратилась в пепел, который она ещё и размешала пальцем.

— Хорошо, но ухо будет болеть и опухнет, — поныла девушка.

— Считай — это будет тебе напоминанием, в моё отсутствие, что играть в свои игры точно не стоит, — я с прищуром посмотрел на неё, — и да, вернёшься во дворец, забудь о мужиках. Даже не вздумай!

— Но Витале! — возмутилась она, — я что, сама себя должна удовлетворять всё это время?! Я молодая, полная сил женщина!

— Нужно было тогда не умничать, а дать королю в первую ночь, — фыркнул я, — сколько бы проблем не было бы создано, просто жуть.

— Да он бы меня выкинул за волосы, едва узнал бы, что я не девственница, — возразила она.

— Вас, что всему учить нужно? — возмутился я в ответ, — небольшой рыбий пузырь, заливаешь свиной крови и вставляешь себе туда, перед дефлорацией. Мышцы потуже сжала и всё, готова целая простыня доказательств для показа свидетелям.

Ингеборга, с выпученными глазами смотрела на меня, когда я это объяснял.

— Витале, ты что уже такое где-то делал?! — её взгляд с ошеломлённого превратился в задумчивый, — слушай, а ведь и правда, такое может пройти, если ещё предварительно свечи погасить.

Она подняла на меня взгляд, затем подошла и опустилась на колени, взяв одну руку в свою.

— Витале, а можно я на тебя буду лучше молиться? Ты за неделю сделал для меня больше, чем христианский бог за всю жизнь, — с полной серьёзностью сказала она.

Я отнял руку и сжал её в кулак.

— Только попробуй, отправлю тебя на костёр, еретичка!

Она улыбнулась и покачала головой.

— Твои слова всегда настолько полны веры, что я даже временами, тоже хочу начать верить в бога.