Не взывай к справедливости Господа

Дверь в общежитие, как заклинило. Рванул на себя – в руках осталась металлическая скоба от ручки. Со злости ударил солдатским сапогом в дощатое полотнище, дверь неожиданно распахнулась во всю створку.

Ошарашено остановился на пороге.

Забыл в горячке, в какую сторону открывается дверь. Ну, я тебе старая профура покажу!

Матрёна, выскочившая из-за стола, хотела было нырнуть в подсобку, но короткий удар в печень переломил Кирилла пополам.

Он так и остался на полдороги к столу, где сидели уже подмякшие от выпитого девицы.

Старшина срочной службы оказался проворнее Матрёны и вовремя упредил своего бойца от необдуманного поступка.

– Боец, расслабься! – старшина, заботливо обняв за плечи, разогнул Кирилла и усадил его за стол. – На, выпей, пока мы добрые! – и протянул незадачливому «бойцу» гранёный стакан с остатками пиршества на самом донышке.

Кирилл выплеснул содержимое в лицо Матрёне:

– Пей, сука!

– Боец, извинись перед женщиной! – старшина, тот, у которого был намётанный удар, прихватив в охапку гимнастёрку «бойца» приподнял Кирилла над столом. – В морковь хлебальник сделаю! Извинись!

– Товарищ военный, это же Кирюша! Отпусти его, я Вас умоляю! – Матрена отпихнула старшину в сторону. – Кирюша, прости старую дуру! Дорога в ад добром мостится. Куда бы она с мальцом делась? Нищету разводить? А Федор и не узнал бы никогда, кабы она сама не призналась. Вот видишь как всё…

Кирилл сидел за столом обмякший, уперев взгляд в пустой стакан.

– Я бы вас чайком побалова, да сахарок кончился. Лера, – потрогала она за плечо одну очень уж внимательную к сверхсрочнику девицу. – Лера, принеси коробку конфет, которые тебе вчера Вовка Шмырёв подарил. Принеси, ребят угостишь!

Матрёна всегда была щедрой за чужой счёт.

– А мы сладкое не едим! Зубы болят! – потянулся над столом, хрустя суставами, старшина-сверхсрочник. – Лерок, один момент! Подвинься! – старшина, громоздкий, как шкаф, вышел из-за стола, потоптался, разминая ноги, и направился к двери. – Я, щас!

«Лерок» рванулась, было за ним, но Матрёна попридержала её за плечо:

– Не спеши! Горяча больно!

Через минуту старшина появился в дверях, держа под мышкой, как порося, мешок с сахаром:

– А вот и мы! Невзначай – пришли на чай! Принимай Матрена! За два пузыря отдадим! – старшина бухнул на стол мешок так, что нитки на прострочке шва лопнули, и сахар белым ручьём стал стекать прямо на заплеванный и давно не мытый пол.

– Ах, ты – беда какая! – Матрена, ухватив за концы мешок, ловко поставила его «на попа». – Чтоб добру – да пропасть! А литром здесь разве обойдешься, кабы деньги были?..

– Ну, тогда я обратно отнесу! – Старшина хотел было подхватить из её рук мешок, как та сразу спохватилась:

– Где-то у меня заначка хоронилась. Не спеши, начальник! Какой ты резвый! Я – враз! – Матрёна быстро, пока старшина не раздумал, обняв пузатый мешок, попыталась сволочь его со стола. Но груз для неё оказался непосильным. Она сама чуть не повалилась вместе с мешком на землю. – Так под ним и родить можно! – обессиленная плюхнулась на стул.

– Ну, это тебе не грозит! – съязвил Кирилл, хватая мешок за концы. Куда нести?

– За Кудыкину гору! А то не знаешь, где у Матрёны что лежит! Неси в каптёрку! – И повернула следом за Кириллом в свой загашник, где, покопавшись, можно найти всё что угодно, даже то, что искать не надо.

Теперь за водкой побежали, обмениваясь смешками, девушки:

– Мы – щас!

Берите на все! – махнула рукой Матрёна.

…Водку, как любовь на старость, – на завтра не оставишь, и гульба понеслась с переменным успехом по всем законам питейного и любовного жанров: сначала под лестницей пропали Лера со сверхсрочником, потом командир Кирилла со своей девицей.

Потом пропали все.

За столом осталась сидеть только одна Матрена, то ли в глубокой дрёме, то ли просто так, от скуки, смежив свои поредевшие светлые с подпалиной ресницы.

Гораздо позже рядовой боец Кирилл Назаров нашёл себя на гарнизонной гауптвахте, где было сыро, холодно и пахло мышами.

Отцы-командиры безмятежно спали, раскинувшись, как в младенчестве, на дощатых нарах.

Кириллу спального места не досталось, и он лежал рядом прямо на земляном полу, подсунув под голову лохматую неизвестно как попавшую сюда толстенную поваренную книгу, которой, наверное, между редкими приёмами пищи, насыщались неугомонные насельники данного казённого заведения.

– Подъ-ёёё-м! – зычно прокричал дежурный офицер в настежь распахнутой двери этого армейского каземата.

Знакомая команда, уже пообвыкшего к армейской службе Кирилла, пружинисто подбросила его и поставила тут же в вертикальное положение.

Озираясь по сторонам, он наконец-то понял, где находится.

«Во, попал!» – пронеслось в не совсем просветлевшей голове парня. Но, вспомнив, что он всего-навсего молодой солдат, ещё не принявший присяги, успокоился: «А, хуже не будет!»

Его отцы-командиры, свесив ноги с нар, смущённо переглядывались между собой, оценивая обстановку.

Рядового Назарова, как не принявшего воинскую присягу, отвезли на комендантской машине снова в учебную часть, где он успел ещё на завтрак.

Только к перловой каше на этот раз хлеба не было.