Не зарекайся (СИ)

— Ева! — громко закричал в лицо Стружинский, а я, распахнув глаза, осознала, что не первый раз он пытается до меня докричаться. — Боль пройдёт, тебе просто нужно расслабиться, — мягко произнёс, наклоняясь и губами собирая слёзы с моего лица.

— Расслабиться, — хрипло выдохнула не весело. — Я прибью тебя Стружинский, — пообещала, слабо ударив мужчину по плечу, за что заслужила лишь мягкий смех.

«Глядите-ка, он ещё и забавляется!».

Хотелось добавить ему, что после такого он обязан на меня жениться, иначе Дамиан оторвёт ему все причиндалы, но промолчала. Ещё ведь согласится, а мне женитьба вот вообще не нужна.

Всё же не с первой попытки, но расслабиться удалось, и на место боли пришло приятное чувство, раньше мне неведомое. Луциан, видимо, почувствовав, что я больше не сжимаюсь от боли, сделал новое аккуратное поступательное движение, и процесс начал мне нравится.

Стружинский был нежен, внимателен, словно действительно прислушивался ко мне. Но в какой-то момент мне стало мало, хотелось быстрее, и я сама поддалась бёдрами, заслужив мужской рык, а затем и приглушённый смешок.

— Вижу, привыкла, — порочно прошептал в область шеи, а затем резко поддался назад, утягивая меня за собой.

И вот, мы оба сидим, только я на мужчине, крепко прижата к его груди. Глаза в глаза и опять мерещатся золотистые глаза. На панику нет времени, да и чувства заполняют меня совершенно иные.

— Прости, но не могу сдерживаться. Слишком долго ждал, — практически рычит, дёргая на себя, впиваясь в губы подчиняющим поцелуем и начиная резче и быстрее двигаться во мне.

«Это нереально…», — только успеваю подумать, как меня накрывает мощной волной, и сдержать громкого стона просто невозможно.

Голова откидывается назад, Луциан пользуется этим и набрасывается на грудь, то больно целуя, то прикусывая соски. В теле до сих пор острое напряжение, но присутствует и слабость после полученного оргазма. Думаю, что всё. Ляжем спать, но нет.

У Стружинского срывает все возможные тормоза, его член вновь твердеет, и мы всё начинаем сначала.

***

На утро чувствую невероятный стыд, боюсь даже открыть глаза уже минут десять. Рядом же никого не чувствую, а значит, в комнате одна, но от этого не легче. Картинки прошедшей ночи и части раннего утра ярко проносятся в сознании, и мне хочется просто раствориться в воздухе.

Я не была стеснительной барышней, при виде оголённого мужского тела глаза не прятала, краской не заливалась, но сегодня открыла в себе…новые грани. И, казалось бы, это мой первый опыт в сексе, чудо, что получила удовлетворение с первого раза, но откуда во мне столько прыти и неуёмного желания к экспериментам и продолжению…вообще не понятно. Словно проснулась тёмная часть меня, и уже искушённая до предела.

— О боже! — всё же простонала от стыда, накрываясь одеялом, и только так смогла открыть глаза.

Но всюду словно витал запах Луциана и нашего совместного желания. Досчитав до трёх, откинула одеяло и быстро огляделась по сторонам, с облегчением отмечая, что действительно одна в довольно-таки уютной, пусть и тёмной спальне. Отделка, мебель, декор — из тёмного дерева, камня и чёрного матового металла. Чисто мужская берлога, полнейший минимализм и ни одного намёка на проживание здесь женщины.

Обмотавшись шёлковой чёрной простынёй, быстро добежала то дальней двери и оказалась в просторной минималистичной ванной. Отдельностоящая ванна-чаша, стена за которой, выложена камнем и декоративным мхом, большая тумба с раковиной, зеркало от тумбы до потолка с мягкой подсветкой, подвесной унитаз с биде, скрытый шкаф с полотенцами и исключительно с мужской косметикой для душа. Аккуратно закрыла за собой дверь, повернув замок, и едва заметно выдохнула, съехав спиной по двери на пол.

Ноги подрагивали, между бёдер саднило, ещё и голова раскалывалась от выпитого алкоголя. Не знаю, сколько так просидела, прислушиваясь к абсолютной тишине, а поднявшись, решительно сдёрнула с себя простынь и ахнула, рассматривая отражение в зеркале.

На всклоченные волосы и поплывший макияж было совершенно плевать, а вот тело…

Кое-где красовались яркие засосы и следы от зубов, особенно данного «добра» хватало в области шеи и груди, плюс нашла отметину с внутренней части бедра, и тут же покраснела с головы до пят.

На каком-то автомате запрыгнула в ванну, включая тёплую воду, чуть ли не горячую, и направляя на своё лицо. Хотелось смыть ночной инцидент, но казалось, запах Луциана проник под кожу. И всё же мечтая смыть всю грязь вечера и ночи, пришлось воспользоваться мужским гелем. Аромат раздражал, но только по той причине, что вновь напомнил о Стружинском.

— Помешательство какое-то, — бурчала себе под нос, теперь мечтая и следы засосов смыть, но какой там.

Маленьким полотенцем замотала волосы в подобие тюрбана, а самым большим обмотала тело, и с облегчением отметила, что ткань заканчивается ниже колен. Бросила напоследок взгляд в зеркало, морщась от видимых следов страсти брата Виты, и решительно выдохнув, распахнула дверь и…

Никого.