Не жалея жизни

Нужные сведения о том, у кого сколько и какого скота находится на сохранении, чекисты смогли получить лишь после ужина, и проверку наличия скота начали только ранним утром. Одна за другой уходили отары овец, табуны крупного рогатого скота, косяки лошадей. Погнал своих лошадей и пастух Мурат Валиев. Он уехал, а Каунышбаев с Николаевым пошли в его дом оформить копию сохранных расписок.

Торгын встретила их приветливо, пригласила пройти в большую комнату, застланную кошмами, а поверх паласами, бросила на пол, для каждого, ближе к стене, по одной подушке и вышла, но вскоре вернулась с круглым низким столом, поставила его перед отдыхающими чекистами, накрыла скатертью и вслед подала две пиалы свежего айрана. Отпивая небольшими глотками чудесный напиток, Николаев и Каунышбаев на обороте сохранных расписок делали пометки о результатах проверки, ставили дату и расписывались. Они не торопились. Дабыл брал очередную расписку, читал ее вслух, спрашивал, знает ли Торгын хозяина. Наконец, очередь дошла и до расписки на две лошади, принадлежавшие Саурбекову.

— Это наш зять, — заговорила, улыбаясь, Торгын сразу же, как Каунышбаев закончил чтение расписки. По ее лицу пробежала тень смущения, она даже покраснела. Заметив это, чекисты засмеялись, а Каунышбаев сказал:

— Понятно, — зять-то в отцы вам годится.

— Что вы. Он почти ровесник моему мужу, — отшутилась она снова и еще больше покраснела и рассмеялась. Разговор перешел на жену Кенена.

— Как же она в Китай попала?

— С первым мужем уехала. Он умер там, а Дария в 1925 году вышла за Кенена. В самом Калмык-Куре он имел магазин и часто выезжал по делам торговли в другие города. Дария рассказывала, что чаще всего Кенен ездил за товаром в Кульджу, Суйдун, Кобы.

— Наверное, и в Урумчи наезжал? — в тон Торгын сказал Николаев.

— Нет, — твердо ответила Торгын. Подумала и продолжала свой рассказ. — Потом они переехали в Чекерты, а последнее время в какое-то Аксу и Карасу.

— Что же приехали сюда, если так хорошо жили? — как бы недоумевай, спросил Каунышбаев.

— Не по своей воле они приехали сюда, — ответила она нехотя и, вздохнув глубоко, добавила: — Сбежали.

— Но почему?

— Дария рассказывала, что Кенен, когда в горах появились повстанцы, ругал их по-всякому, а потом сам пошел к ним. А они почему-то арестовали его в Шатах и направили в Калмык-Куре, но ему удалось сбежать. Дария спрятала его и помогла встретиться со знакомым калмыком, на следующую ночь этот калмык проводил их до границы.

— Вон оно что, — придав своему голосу тон безразличия, проговорил Каунышбаев и спросил:

— А кем он был у них?

— Дария говорит, что поваром. Всего месяца три, что ли.

— Наверное, плохой обед приготовил для начальства, — в шутку заметил Каунышбаев.

Торгын пожала недоуменно плечами и спросила, не надо ли еще айрана. Каунышбаев и Николаев отказались. Капитан сложил расписки, еще раз их просмотрел и вернул хозяйке. Поблагодарив ее за угощенье, они тронулись в обратный путь.

— Похоже, он был заслан в вооруженные части повстанцев, и арестовали его там, конечно, не за неудачный лагман, — сказал, выслушав их, заметно оживившийся Куспангалиев.

— Да, — продолжал он минуту спустя. — Все ли сказала Торгын?

— Вы правы, всего она и не знает, — ответил Каунышбаев.

— Значит, Саурбековы приехали к нам лишь на время. Следовательно, Жапек Юсупов рассказал правду о том, что Саурбеков ждет команды Орхи Базыбекова на возвращение в Синьцзян.

— Я полагаю, — начал Каунышбаев, — ни первое, ни второе принимать за чистую монету нельзя. Бегство Саурбекова из тюрьмы повстанцев прямо к нам, в Советский Союз, было вызвано немаловажными причинами, он спасался от строгого наказания. Но вот вопрос, какое преступление он совершил против народно-освободительного движения? Если это шпионаж в пользу гоминьдановского режима, в чем всего больше оснований подозревать его…

— В этом случае, — перебил его майор, — Саурбеков не является связником Орхи Базыбекова. Вы это хотите сказать?

— Да, — подтвердил Каунышбаев.

— Сейчас, — поправил его майор, — делать выводы рано. Здесь еще много других «но».

Куспангалиев с Николаевым прожили у подножия Хан-Тенгри еще несколько дней. Занимались, в основном, уже другими делами. Но уже накануне отъезда майор снова заговорил о рассказе Торгын.

— Все же для дела важно знать, что говорил сам Саурбеков о причинах появления в Советском Союзе. Как-то и чем-то он ведь объяснял это? Ну, скажем, своему тестю Мурату Валиеву, а возможно, и другим людям. Как вы думаете? — обратился он к Николаеву и Каунышбаеву.

— Несомненно, разговор об этом между Саурбековым и Муратом Валиевым был, — согласился Каунышбаев.

— Когда колхоз будет сдавать заготовительным органам скот?

— Когда скажем, тогда и будет. Проверку сохранности скота я провел, спасибо, ваш приезд помог, — проговорил Каунышбаев с улыбкой.