Не жалея жизни

— Их было двое, Орха и незнакомый мне человек, одетый в гражданское платье, который назвал себя Бурбе и сказал, что приехал из Кульджи. Он спросил: «Почему не дал согласия поехать на территорию СССР? Что вам мешает?», а потом вдруг вспылил: «Жена-то и дети поедут с вами». Говорил один Бурбе. Орха Базыбеков молчал, время от времени настороженно посматривая на меня. Ух, как я его ненавижу!

Бахыт Талапбаев сказал это с тяжким вздохом, заерзал на стуле, потом уронил голову на уже трясущуюся вместе с плечами грудь. Но плакал без слез. То был плач безнадежно запутавшегося и потерпевшего неудачу в рискованной авантюре. Видно, «златые горы» обещал ему Бурбе в случае успеха «экспедиции».

Талапбаев внезапно успокоился и стал продолжать свой рассказ:

— «Ну так что, поедешь или нет, говори!» — строго спросил меня Бурбе. Деваться мне было некуда, я дал согласие и вслед за этим подписал обязательство.

— Что в нем было сказано?

— Обязательство было написано по-китайски, но Бурбе перевел и разъяснил мне его содержание. Там были и такие слова, что я буду честно выполнять все задания гоминьдановской разведки по сбору в Советском Союзе сведений о состоянии охраны границы, численности войск, вооружении, состоянии экономики населения.

— Что дальше было?

— Бурбе рассказал далее, что я поеду не один, а с братьями Базыбековыми и с другими семьями. «В СССР вы поселитесь в пограничном районе», — говорил он далее. Помимо указанного, подписка обязывала меня выявлять людей, готовящихся и уходящих нелегально из СССР в Синьцзян, а также перебежчиков из Китая и склонять их к возвращению обратно в Китай.

— Бурбе сказал вам, кому эту информацию передавать? — спокойно спросил Онгарбаев.

— Он обязал меня все докладывать Орхе Базыбекову. Затем добавил, что в случае, если я по поручению Орхи перейду границу обратно, то все, что он скажет мне, я должен хорошо запомнить, а по прибытии в Илийский округ явиться в кульджинскую полицию к нему, т. е. Бурбе.

— Сколько человек всего было в составе вашей группы? — спросил Шайгельдинов.

— Девятнадцать.

— Кто еще кроме вас и братьев Базыбековых дал Бурбе обязательство?

— Только мы трое.

— Зачем же тогда остальные поехали с вами? — допытывался Зияш.

— Как мне говорили Бурбе и Орха Базыбеков, для вида, чтобы прикрыть нас в момент перехода границы.

— Сколько раз вы встречались с Бурбе? — спросил, вставая из-за стола, Онгарбаев.

— Два раза.

— О чем шла речь при второй встрече?

— В сущности, Бурбе ничего нового не сказал. Повторил, на что я должен обращать внимание в ходе выполнения его задания. Затем уже всем троим пояснил, в каком месте мы должны перейти границу, и указал на карте путь к советской пограничной заставе, строго наказал говорить советским пограничникам только одно: «Бежали из Синьцзяна в СССР на постоянное жительство».

Базыбековы Орха и Ноха и я заверили его в своей верности гоминьдановской разведке. После с Бурбе наедине говорил Орха Базыбеков.

— Вас, вероятно, сопровождали до советско-китайской границы? — заметил Онгарбаев.

— Нет, с нами никого не было. Нашим движением к границе руководил Орха Базыбеков. Мы выехали в ночь на 4 ноября 1943 года и на рассвете были обнаружены советскими пограничниками и доставлены на заставу. Там, к моему удивлению, меня допросили первым. Я показал, что пришел в Советский Союз с целью устроиться здесь на постоянное жительство.

Сказав это, Бахыт Талапбаев как-то сразу почувствовал себя неловко, утратил самообладание и покраснел.

— Что, стыдно стало самому за ложь? — заметил Онгарбаев. Талапбаев не ответил. Покорными глазами посмотрел на Зарифа Онгарбаева, потом на Зияша и устало опустил свои небольшие смуглые руки на колени.

Рассказ его не вызывал сомнений. Оставалось выяснить, кто еще из прибывших, кроме Нохи Базыбекова и Бахыта Талапбаева, на деле входит в группу Орхи Базыбекова? Никто из них не назвал своим соучастником Кенена Саурбекова. Затем — какой оказией и когда доставлено письмо Орхе Базыбекову из Синьцзяна? С Нохой, вообще, говорить на эту тему бесполезно, у следствия нет пока каких-либо данных о том, что он был посвящен в эту тайну, а вот Бахыта Талапбаева можно и нужно спросить об этом. Если начнет запираться, тогда разоблачать его во вранье посредством очной ставки со свидетелем Тураром Алдабергеновым, узнавшим об этом с его, Бахыта, слов.

К удовлетворению следователей, Бахыт Талапбаев сразу же подтвердил свой разговор с Тураром Алдабергеновым о письме, полученном Орхой Базыбековым из Синьцзяна, и обстоятельства, при которых оно было уничтожено. Однако он уточнил, что человека, доставившего это письмо, он не знает.

8

Арестованного Саурбекова в управление МГБ доставили к вечеру того же дня, что и Талапбаева и Орху Базыбекова. Увидев его, Куспангалиев, не сдержавшись, громко рассмеялся, а когда надзиратель увел Саурбекова, сказал следователю — лейтенанту Прохорову:

— Черт возьми, как он похож на тех торгашей, которые наводняли базары Алма-Аты и всего Джетысу в годы нэпа!