Не жалея жизни

— Вы послушайте, как все началось. У меня есть машина. «Москвич» первого выпуска. Такой старый, что едва на ходу не разваливается. Два часа он меня возит, а потом два дня я с ним вожусь. Только и делаю, что запчасти ищу.

— Вы расскажите, где взяли золото!

— К тому я и веду речь, товарищ начальник. Так вот. Как-то поутру едем мы с женой с базара — лук там купили, овощи, в общем по хозяйству. И, как назло, заглох мотор на самом перекрестке. «Москвич» мой ни туда ни сюда. Глянул я вправо, а оттуда несется на нас огромный самосвал. Ну, думаю, все! Услышал, как завизжала жена, и зажмурился. Конец! Прижался к ней, считаю про себя, сколько еще жить осталось. Не успел досчитать до пяти, чувствую — кто-то дергает за плечо. Открываю глаза, а в кабину заглядывает какая-то рожа. Ухмыляется. Потом оказалось — шофер самосвала. Спрашивает: «Чего, дядя, перепугался? Не бойся, я еще никого не давил… Чего торчишь на перекрестке? Случилось что?» Тут я очухался, выбрался из машины и пошел вместе с парнем смотреть мотор. Подняли капот, а там лопнул этот проклятый ременный привод. Давай мы с ним возиться, а жена выскочила и кричит: «Чтоб ты сгинул, Канай! Чтоб ты пропал со своей машиной! В жизни больше не сяду с тобой!» — и бегом к остановке. Даже не обернулась. Хорошо, парень этот добрый человек оказался. Дотащил на прицепе до самого дома. Да еще пообещал достать кой-какие запчасти. Ну, а потом случилось самое главное. Кажется, в воскресенье, да, точно, в воскресенье, вышел я после ужина во двор. Вышел, значит, присел на крылечке, курю. Вдруг слышу — стучат в калитку. Подошел к ограде. Время было позднее, ничего не разглядеть. Спрашиваю: «Кто там?» — никто не отвечает. Потом вдруг слышу:

— Эй, хозяин, запчасти нужны?

Я от радости чуть не перепрыгнул через ограду. Кричу ему:

— Ой, айналайн, еще как нужны! — и бросился открывать калитку. Вижу стоит кто-то. В руках ничего нет. Спрашиваю:

— А где же твои запчасти?

— Не очень-то гостеприимны, аксакал, — отвечает тот. — Кто же гостя держит за порогом? — усмехнулся и прошел во двор. Прикрыл за собой калитку, огляделся по сторонам.

— Кто дома? Чужих нет?

— Кому чужому быть? Сидим вдвоем со старухой.

— Григорий привет вам большой передает.

«А, думаю, Григорий — тот шофер с самосвала», — и отвечаю:

— Спасибо. Как он сам, здоров? Он мне кое-что обещал. Жду не дождусь, когда пришлет.

— Григорий — человек слова. Дважды не обещает. Просил вот передать. Велел сказать, что это за прошлые рога, и чтобы присылали побольше, — гость сунул мне в руки вот этот самый сверточек.

Чувствую — сверточек хоть и маленький, а тяжелый. Только что это за рога? Какая-нибудь деталь машины? Почему я не знаю? Я решил расспросить подробнее и пригласил гостя в дом.

— Нет, аксакал, времени в обрез. На рассвете в путь, а мне еще кое-где побывать надо, — и он исчез в темноте. Уже из-за ограды спросил: — Что передать Григорию?

— Скажи, что не останусь в долгу.

— Хоп, до встречи!

— Счастливого пути!

Не терпелось побыстрее взглянуть, что мне такое прислали. В прихожей я развернул тряпицу. И чуть не ахнул. Сердце покатилось куда-то вниз. Колени задрожали — то ли от радости, то ли от испуга, — не разберешь. Кусок золота! В это время раздался крик жены, сидевшей за шитьем: «Когда в нашем доме будет мужчина? Ножницы — и те тупые!» Я сунул золото за пазуху, взял у нее ножницы и спустился в погреб — искать точило. Там припрятал сверток под разным барахлом в самом дальнем углу. С тех пор, как наступит вечер, теряю покой. Оглядываюсь на каждый шорох. Все кажется, что вот-вот заявится тот человек и потребует свое золото. Прошло две недели. Потом еще одна. Никто не приходит. Все дни я терпел, держал рот на замке. А есть у меня дурная привычка: разбалтываю все жене. Сколько раз жалел об этом! Но стоит проклятой бабе приласкать меня — куда все девается! В такую минуту я и проговорился насчет золота. Жена сначала вытаращилась на меня, не знала — верить или нет. Потом начала поправлять ворот моей рубашки. Улыбнулась ласково так и погладила по плечу. И начала упрашивать, чтобы я показал ей золото. «Теперь от нее не отделаешься», — подумал я и мигом слетал в погреб. Вернувшись, отдышался, развернул сверток и подал жене. Она осторожно посмотрела на золото и говорит:

— Это все?

Я чуть до потолка не подпрыгнул.

— Что ты мелешь, а? Дура! Я что — золото в огороде выращиваю? — и вырвал у нее из рук сверток. В другой раз она бы ни за что не спустила мне такое, а тут молчит. Даже внимания не обратила на мой крик.

— Ту-у, погоди немного, Канай! Кто ж его раньше видел, это золото? — И опять потянулась за свертков. — Вот, значит, оно какое? Обыкновенное, если б не блестело. Ой, Канашжан, и заживем мы с тобой теперь! Ты не беспокойся, я сама найду покупателя. Только надо узнать, почем его продают.

— Да ты в своем уме? Какая продажа? А если хозяин придет?

— До сих пор не заявился, значит, и не придет. Хозяева теперь будем мы. Даже если по дешевке продать, и то сколько денег будет! Перестанем считать дни до получки.