Не жалея жизни

Григорьевский достал из ящика стола небольшую коробочку. В ней сверкал на шелку крупный перстень. Он положил коробочку перед Таубом.

— Узнаете перстень? Ваши ответы будут записаны на магнитофон — предупреждаю.

Ответ: — Я еще в прошлый раз сказал, что это перстень покойной жены, мой свадебный подарок ей.

Новягин подошел ближе и спросил, разглядывая перстень.

Вопрос: — Перстень с бриллиантом. Сколько каратов в нем?

Ответ: — Я купил подарок и понятия не имею, сколько там каратов.

Вопрос: — Может, это не ваш перстень?

Ответ: — Я еще не выжил из ума, слава богу. Свои вещи знаю. Перстень мой.

Вопрос: — За сколько вы его купили?

Ответ: — Покупал еще в Иране. Не помню.

Новягин сделал знак Григорьевскому, чтобы тот выключил магнитофон, и сказал:

— Разобраться с перстнем помогут свидетели. Вызовите Газарха-Гуреева.

Тауб замахал руками.

— Вы хотите что-то сказать?

— Н-нет.

Конвоир ввел Газарха-Гуреева.

Григорьевский подвинул перстень к нему:

— Вы узнаете этот перстень?

Газарх вскинул изумленно брови:

— Откуда он у вас? Это самый дорогой мой подарок Жанне Михайловне! Он лежал обычно в шкатулке и был украден вместе с другими вещами..

— А вот гражданин Тауб утверждает, что это его перстень, свадебный якобы подарок жене…

Тауб буркнул, не поднимая головы:

— Вот именно. Может, он и похож на чей-нибудь перстень. Спутать недолго: все они сделаны человеческими руками.

— Вот как! Чуяло мое сердце — кто-то из своих ограбил нас! Чуяло! В подвале, в сундуке, хранились два рулона китайского шелка. О них знали только близкие. Рулоны тоже исчезли. Значит, это ты, поганец?.. Я прошу, гражданин следователь, вызвать мою жену! — повернулся к Григорьевскому Газарх-Гуреев. — Она тоже признает свой перстень.

Григорьевский отправил Газарха и пригласил из соседней комнаты Жанну Михайловну. Она медленно подошла к столу, бросила испуганный взгляд на Тауба.

— Садитесь, Жанна Михайловна, — пригласил Григорьевский. — Скажите, вы хорошо знаете гражданина Тауба?

— Конечно. Он почтенный человек, почитающий бога. — Жанна Михайловна вынула из сумочки платок, вытерла выступившие на глазах слезы. — Неужели и до него добрались злые языки?

— Вы видели раньше эту вещь?

Она только теперь обратила внимание на перстень.

— О господи, где вы нашли? Его украли. Григорий Матвеевич жалел о нем больше всего. В бриллианте восемь каратов, а золото червонное. С внутренней стороны выгравированы мои инициалы. Их видно через увеличительное стекло. Григорий Матвеевич заказывал перстень в Синьцзяне очень искусному ювелиру, заплатил две коровы и мешок риса.

— Перстень нашли в доме гражданина Тауба во время обыска. Он утверждает, что это перстень его покойной жены…

Раздался хриплый голос Тауба:

— Ложь, я не говорил этого. Я впервые вижу перстень. Его не было в моем доме!

— Вы, оказывается, не только вор, но и лжец! — Григорьевский включил магнитофон, и раздался голос Тауба, записанный на пленку:

«…Я еще в прошлый раз сказал, что это перстень покойной жены, мой свадебный подарок ей…»

У потрясенной Жанны Михайловны вырвалось:

— Боже мой, что он говорит? Давно ли вы, Яков Данилович, шептали мне на молении, что камень в перстне чист, как живая вода! Оказывается, в руках у вас библия, а за пазухой камень!

Тауб сжал кулаки:

— Гражданин следователь, избавьте меня от этой истерички! — лицо его в ярости исказилось. — Не надо больше свидетелей. Я сам все расскажу. Да, я ограбил Газарха, я спекулировал золотом, да, я руководил сектой, да, я, я, я…

После допроса Новягин улыбнулся Григорьевскому:

— А ты говорил, что Тауб — кремень, никогда не раскроется. Он сам согласился давать показания. Когда следующий допрос?

— Пусть поразмышляет. Вызову к вечеру.

— Правильно, — одобрил Новягин. — Еще одну шараду разгадали.

Сосед Газарха-Гуреева Арипбай показал, что Григорий скупал через него сайгачьи рога. Но куда он их прятал или кому продал — никто не знал. Во время следствия Газарх-Гуреев отрицал все, а обыск в его доме не дал результатов. Переправить последнюю партию рогов через границу он не мог: все машины, проезжавшие на ту сторону, тщательно проверялись. Где же спрятаны рога?

В дальнем углу гуреевского сада стояла когда-то клетушка. От нее остались только фундамент да полуразрушенная стена. Стена обвалилась, обломки кирпича валялись в густой нетоптанной траве. Здесь давно уже никто не ходил. Шайдос осмотрелся по сторонам и направился к сидевшим под яблоней Ануару Кадамшину и Калаубаю Нуканову. Он услышал голос Ануара:

— Борис Матвеевич, вы же взрослый человек. Зачем играть в прятки? Совершенно ясно, что вы знаете, где спрятано золото. Знаете и молчите.

— Ну что вы меня мучаете? Сами видели, что банки кто-то украл? Откуда мне знать, кто это сделал? — запричитал стоявший тут же Борис Газарх. — Никакой вины за мной нет. Золотом я не торговал, у государства не крал.

— Не крали, так скрываете краденое.

— У меня нет ничего!

— Поймите, вы же никогда не сможете воспользоваться этим золотом! Будьте уверены!

Борис Матвеевич прищурился, помолчал и спросил осторожно: