Не жалея жизни

«…20 июля 1962 года вечером пришла моя сестра Криста Газарх. Мы с семьей смотрели телевизор. Криста попросила меня выйти на минутку. Она была встревожена и растеряна. Мы вышли в соседнюю комнату. Криста держала в руках большую черную сумку, в ней лежали две жестяные банки. Одна побольше, другая поменьше. Я спросил, что это такое, она ответила: «Григорий передал. Просил спрятать. Тут полно золота». Я не помню, обрадовался или испугался в тот момент. Слово «золото» захватило меня. Мы с Кристой зарыли банки во дворе, в дальнем углу под мусором. После ее ухода мне пришла в голову мысль: а почему бы самому не воспользоваться этим золотом? Криста или Григорий вряд ли заявят в милицию. Зачем старому бродяге столько золота? Хватит, отгулял свое. А в случае чего, скажу, что банки исчезли, буду слезно уверять, что их, видно, кто-то украл. Может, поверят, оставят в покое? Зато потом жизнь станет сплошным раем! Эта мысль не давала мне покоя. На следующую ночь я откопал банки и перепрятал на улице, прямо возле арыка. Я рассчитывал, что в случае, если милиция обнаружит золото, я останусь не при чем — не в моем же дворе. Но бог наказал меня. Когда я привел к этому месту следователей, банок на месте не оказалось. Ума не приложу, кто мог выкопать. Наверное, кто-то заметил, как я прятал их.

Пишу все как есть, ничего не скрывая. В чем и расписываюсь —

Б. М. Газарх».

Подполковник Новягин внимательно прочитал объяснительную Бориса Газарха и спросил:

— Как считаете, правду пишет Газарх?

— Мы перерыли почти весь переулок. Банок нет. Обнаружили несколько старых ям, но Газарх не знает точно, какая его. Неделю впустую провозились, — ответил Нуканов.

Кадамшин добавил:

— Газарх вроде бы ничего не скрывает, подробно описывает визит Кристы. Но не задумал ли он раскрыться в малом и утаить большое?

— Похоже, так, — Новягин хлопнул ладонью по столу. — Обратите внимание на слова: «…скажу, что банки исчезли, буду слезно уверять, что их кто-то украл. Может, поверят, оставят в покое…» Я думаю, Борис Газарх проделывает этот фокус и с нами. Верить ему нельзя. Он готов ради золота отречься от родных брата и сестры. Старший лейтенант Григорьевский собирается еще раз допросить Тауба и устроить ему очную ставку с Газархом-Гуреевым и его женой Я дал добро. А вы приступайте снова к поискам банок. Не забудьте и о доме Григория Гуреева. В его хозяйстве, по-моему, можно еще кое-что раскопать. Будут новости — сообщите немедленно.

Кадамшин и Нуканов ушли. Подполковник позвонил Григорьевскому:

— Новягин говорит. Какие новости? — немного послушав, перебил: — Хорошо, сейчас буду. Ты Жанну Михайловну Газарх пригласил? Ну, хорошо, иду.

В комнате для допросов Новягин кивнул поднявшемуся навстречу Григорьевскому:

— Продолжайте, пожалуйста.

Тауб еще больше съежился, втянул голову в плечи.

Григорьевский продолжал:

— В прошлом году вы купили у гражданина Жапарова шестьдесят граммов золота. В апреле того же года купили опять у Жапарова триста граммов золота в слитках и семь золотых монет: две достоинством в пятнадцать рублей, а пять — червонцы. Заплатили за них две с половиной тысячи рублей, а перепродали за полторы цены. Вы признаетесь в том, что занимались спекуляцией золотом?

— Эта сволочь Жапаров нарочно подсовывает меня под удар. Выходит, что я ненасытный скопидом! А на самом деле эти золотые вещички я коллекционирую. Да, да, не удивляйтесь. Собирают же люди значки, монеты, марки? Так и я. Не могу удержаться, как увижу красивую вещь. Надоест одна — покупаю другую. Вы же сами изъяли их у меня. Факт, так сказать, налицо. А Жапаров врет, все врет…